Женщина-загадка

Ловелл Марша

— Мы стоим под веткой омелы, — сказал Джейк. — Ты знаешь, что это означает?

Сьюзен притворно вздохнула.

— Это значит, что мне придется тебя поцеловать.

— Точно.

— Тебе кто-нибудь говорил, что с тобой непросто иметь дело?

— Никто еще не осмеливался.

Джейк обнял Сьюзен за талию, привлек к себе и коснулся ее губ легким дразнящим поцелуем, заставляющим желать большего.

— Вижу, моя омела действует!

Не выпуская друг друга из объятий, Сьюзен и Джейк одновременно повернули головы на жизнерадостный

голос продавца. На них с улыбкой смотрела пухлая женщина лет пятидесяти в клетчатом платье и белом, отделанном кружевами переднике.

— Еще как действует, — откликнулся Джейк и поцеловал Сьюзен еще раз.

— Я вешаю ветку омелы над дверью каждое Рождество и каждый год застаю здесь целующиеся парочки, гляжу на них — и сердце радуется. Ну что ж, добро пожаловать в мою мастерскую. Проходите, выбирайте, что вам понравится. Меня зовут Дороти.

Джейк поздоровался с женщиной за руку, Сьюзен сделала то же самое. Пожатие мягкой теплой руки Дороти оказалось неожиданно крепким.

— Вы ищете что-нибудь конкретное? — спросила Дороти.

— Вообще-то я хотела присмотреть кашпо для горшка с кактусом, это единственные цветы, которые у меня выживают, — ответила Сьюзен.

— А я сам не знаю, что мне нужно, — сказал Джейк, — так что я сначала посмотрю, что у вас есть.

Дороти проводила гостей в большую комнату, служившую одновременно и мастерской, и выставочным залом, и складом готовой продукции. Здесь можно было проследить разные стадии изготовления изделий из лозы. От разнообразия плетеных вещиц, начиная от стаканчиков для карандашей и заканчивая мебелью, у Сьюзен глаза разбежались. Пока она рассматривала выставленный товар, Джейк разговорился с хозяином. Сьюзен слышала, как Дороти объяснила, что мастерская приносит совсем немного прибыли, но графство платит ей дотацию за то, чтобы она сохраняла ее как часть исторического наследия.

Сьюзен выбрала себе плетеное кашпо, а Джейк — газетницу. Звякнул дверной колокольчик. Дороти извинилась и пошла встречать новых покупателей.

— Кажется, Дороти романтичная натура, боится пропустить момент, когда очередная парочка будет целоваться под омелой, — насмешливо заметил Джейк. — Покупатели должны быть ей благодарны, ведь она предоставляет им прекрасный повод лишний раз поцеловаться.

— Мне не нужны никакие поводы, чтобы тебя поцеловать, — сказала Сьюзен.

Она обняла Джейка за шею, приподнялась на цыпочки и нежно куснула его за мочку уха. В ответ Джейк зарычал, и этот звук был для Сьюзен милее рождественских гимнов.

— Пошли отсюда, — пробормотал Джейк севшим голосом.

Сьюзен на секунду прижалась бедрами к его бедрам, лишний раз убеждаясь в своей власти над Джейком, потом отстранилась и одобрительно кивнула.

— Что мне в тебе нравится, так это твоя сообразительность.

Джейк посмотрел на нее с каким-то странным выражением.

— Мне нравится в тебе то же самое, но не только.

Сердце Сьюзен пропустило

удар. В который раз непринужденный разговор как-то незаметно стал слишком серьезным для того, чтобы она могла чувствовать себя непринужденно. Сьюзен не хотела, чтобы Джейк ей нравился. Она бы предпочла использовать его для секса, а потом забыть о его существовании.

А может быть, в том, что он ей нравится, а она нравится ему, нет ничего плохого? Если мужчина и женщина занимаются сексом, они и должны друг другу нравиться, разве нет? К тому же слово «нравиться» — такое безопасное, теплое, уютное… Сьюзен нравились сиамские кошки, ей нравился цвет морской волны, ей нравился ванильный пудинг. А теперь ей нравится Джейк! До тех пор, пока ее чувства можно описать именно этим словом, пока они не вышли за границы простой симпатии, все в порядке.

Сьюзен подала Джейку руку.

— Пошли.

— Куда?

— Оплачивать покупки.

— А я бы с куда большим удовольствием утащил тебя в подсобку и дал волю своим инстинктам.

Сьюзен очень зримо представила картину, нарисованную Джейком, и притворно нахмурилась.

— Боюсь, это запрещено законом.

Джейк снова привлек ее к себе и коснулся губами шеи между ухом и плечом.

— Обожаю нарушать законы!

Сьюзен захихикала.

— Джейк, ты меня отвлекаешь. Этак я никогда не выберу сувениры в подарок.

Джейк подышал ей в ухо и прошептал:

— Предлагаю простое решение. Ты просто берешь все, что попадется под руку, и мы уходим.

Сьюзен повернулась в кольце его рук и посмотрела ему в лицо.

— Сразу видно, что тебе давно не приходилось ограничивать себя в средствах.

— Предлагаю продолжить эту дискуссию в горизонтальном положении и без одежды, когда мы доберемся до нашего номера.

Сьюзен покачала головой.

— И этот человек еще упрекал меня в ненасытности!

Джейк притворился удивленным.

— Разве я не говорил, что ненасытность — мое второе имя?

— Не говорил. С каких это пор, интересно? Он вдруг посерьезнел.

— Ты правда хочешь это знать?

Его неожиданная серьезность, хрипловатые нотки в голосе подействовали на Сьюзен странным образом, несколько секунд она стояла не шелохнувшись, даже дышать перестала, а потом, отмахнувшись от протестующего голоса здравого смысла, тихо сказала:

— Да, хочу.

— С ночи пятницы, когда я вошел в тридцать седьмой номер и увидел тебя.

Именно это Сьюзен одновременно и желала, и боялась услышать, потому что сама чувствовала то же самое. Джейк всмотрелся в ее глаза и тихо проговорил:

— Ты чувствуешь то же самое.

Сьюзен вдруг запаниковала. Джейк задал слишком серьезный вопрос, у нее возникло искушение отшутиться или солгать, сказать, что она ничего подобного не чувствует. Но какой смысл? Джейк все равно поймет, что она лжет. И Сьюзен посмотрела ему в глаза и ответила:

— Да, я тоже это чувствую.