Женщины Цезаря
Шрифт:
— Она и не будет несчастной. Помпей умеет ублажать своих жен — пока он их любит. Юлию он не разлюбит никогда, она — его исчезнувшая юность. — Аврелия прокашлялась, чуть покраснела. — Я уверена, ты превосходный любовник, Цезарь, но жить с женщиной, не принадлежавшей к твоей семье, тебе скучно. Помпею нравится семейная жизнь — при условии, что женщина отвечает его амбициям. А выше Юлии по происхождению он не найдет.
Кажется, у Помпея и не было желания искать кого-то выше Юлии. Если что-то и спасло репутацию Помпея после атаки Катона, когда он бродил по Форуму в то утро, совершенно забыв о своем
Юлия стояла у него перед глазами. Ее образ он различал в каждом встречном лице. Ребенок и женщина — все в одной. И богиня. Такая женственная, с такими красивыми манерами, такая невозмутимая! Понравился ли он ей? Кажется, понравился, но ничто в ее поведении нельзя принять за сигнал, свидетельствующий о желании соблазнить. Но ведь она помолвлена. С Брутом. Не только неопытным, но и безобразным. Как может столь чистое и неиспорченное создание выносить все эти отвратительные прыщи? Конечно, брачный контракт подписан уже много лет назад, так что Брут со всеми его прыщами не был ее добровольным выбором. С точки зрения общества и политики это был отличный союз. Да еще золото Толозы оказало свое влияние.
В тот же день после обеда в Общественном доме Помпей уже готов был просить руки Юлии, несмотря на Брута. Что удержало его? Только старый страх унизиться в глазах такого знатного патриция, как Гай Юлий Цезарь. Человека, который мог отдать свою дочь любому в Риме. И который отдал ее аристократу, богатому, влиятельному, древнего рода. Такие люди, как Цезарь, не задумываются над тем, что может чувствовать девушка. Они не остановятся, чтобы спросить ее, чего она хочет сама. Впрочем, и сам Помпей был таким же. Свою собственную дочь он обещал Фавсту Сулле по одной-единственной причине: Фавст Сулла был продуктом союза патриция Корнелия Суллы — величайшего из своего рода — и внучки Метелла Кальва Лысого, дочери Метеллы Далматики, которая прежде была женой Скавра, принцепса Сената.
Нет, Цезарь не пожелает разорвать контракт с Юнием Брутом, принятым в семью Сервилиев Цепионов. Для чего Цезарю идти на такие жертвы? Чтобы отдать своего единственного ребенка какому-то Помпею из Пицена? Умирая от желания попросить руки Юлии, Помпей никогда не решится на этот шаг. Итак, по уши влюбленный, не в состоянии отделаться от мыслей о юной Диане, Помпей отправился в Кампанию в качестве члена комитета по земле, так ничего и не предприняв. Он сгорал от любви к Юлии, он хотел ее так, как никогда в своей жизни не желал ни одной женщины. На следующий же день после возвращения в Рим он опять отправился на обед в Общественный дом.
Да, Юлия была рада видеть его! К этой, третьей, встрече они достигли той стадии знакомства, на которой она уже протянула ему руку в ожидании поцелуя и сразу же начала разговор, в котором не было места ни Цезарю, ни его матери. А те, заговорщики, боялись встретиться глазами, чтобы не рассмеяться.
Обед заканчивался.
— Когда
— В январе или феврале следующего года. Брут хотел жениться на мне уже в этом году, но папа сказал «нет». Мне должно исполниться восемнадцать лет.
— И когда тебе исполнится восемнадцать?
— В январские ноны.
— Сейчас начало мая. Значит, через восемь месяцев.
Выражение ее лица изменилось. В глазах промелькнуло страдание. Но она ответила абсолютно спокойно:
— Очень скоро.
— Ты любишь Брута?
Этот вопрос вызвал легкую панику, которая отразилась в ее взгляде, но Юлия не отвела взгляда. Кто знает, вдруг она просто не может оторвать от него взор?
— Мы стали друзьями, когда я была совсем маленькой. Я научусь любить его.
— А что, если ты влюбишься в кого-то другого?
Она моргнула, стараясь избавиться от набегающих слез.
— Я не могу позволить такому случиться, Гней Помпей.
— Но ведь такое может произойти вопреки всем благим решениям. Ты согласна?
— Да, думаю, может, — серьезно ответила она.
— И что ты тогда сделаешь?
— Постараюсь забыть.
Он улыбнулся.
— Это нехорошо.
— Это будет нечестно, Гней Помпей, поэтому я должна буду забыть. Если любовь может расти, она может и умирать.
Он погрустнел.
— Я в жизни видел много смертей, Юлия. На полях сражений. Я был свидетелем того, как умирали моя мать, мой отец, моя первая жена. Но всякий раз это происходит впервые, и я не могу отнестись к этому равнодушно. По крайней мере, — честно добавил он, — сейчас. Мне ненавистно видеть, как что-то, что растет в тебе, должно умереть.
Слезы подступили слишком близко, ей надо было уйти.
— Позволь мне удалиться, папа, — попросила она отца.
— Ты хорошо себя чувствуешь, Юлия? — забеспокоился Цезарь.
— Немного болит голова, вот и все.
— Думаю, ты должен и меня извинить, Цезарь, — заговорила Аврелия, поднимаясь. — Если у нее болит голова, ей надо дать маковый сироп.
Цезарь и Помпей остались наедине. Наклон головы — и Евтих позвал слуг, чтобы убрали со стола. Цезарь налил Помпею неразбавленного вина.
— Вы с Юлией подружились, — заметил он.
— Только дурак не подружится с ней, — угрюмо ответил Помпей. — Она необыкновенная.
— Мне она тоже нравится, — улыбнулся Цезарь. — За всю свою маленькую жизнь она никому не причинила беспокойства, ни разу не поспорила со мной, ни разу не совершила ни малейшего греха.
— Она не любит этого ужасного, неуклюжего Брута.
— Знаю, — спокойно сказал Цезарь.
— Тогда как ты можешь позволить, чтобы он женился на ней? — гневно спросил Помпей.
— А как ты можешь позволить, чтобы Помпея вышла замуж за Фавста Суллу?
— Это — совсем другое.
— Как это?
— Помпея и Фавст Сулла любят друг друга.
— А если бы не любили, ты разорвал бы помолвку?
— Конечно нет!
— Вот так-то.
Цезарь снова наполнил бокал.
— И все же, — произнес Помпей после паузы, глядя на дно бокала через розовое вино, — особенно нехорошо так поступать с Юлией. Моя Помпея — сильная, рослая девушка, всегда шумная, буйная. Она сможет постоять за себя. А Юлия — такая хрупкая…