Женщины для развлечений
Шрифт:
Сон был весьма щедр с женщинами, и Элана не являлась исключением. Взамен он обладал довольной всем молодой любовницей. Каждый подарок, говорил он ей, это частица его души.
В прошлом месяце он подарил ей мотоцикл «Хонда Золотое Крыло», снабжённое стереоустановкой, путевым компьютером, интеркомом водитель-пассажир. Он бережно хранил фотографии стройной светловолосой девочки на мотоцикле, одетой во французские бюстгальтер и трусики, оставлявшие обнажёнными соски и вагину.
Уехав в Гонконг, он не забывал об Элане, оставшейся в Сеуле и утешавшей себя своей любимой пищей — кока-колой и шоколадным тортом.
Сон в ванне поднял ногу из воды, осмотрел мышцы, упругие от танцев и занятий боевыми искусствами. Намылив ногу, он побрил её опасной бритвой. Такой ногой можно прошибить Ёнсамовы яйца до самой крышки черепа. Но это фантазия, а фантазируют слабые умы. Сон далеко не слабый. Он выдаст Ёнсаму более тонким путём.
Он хихикнул. Почему бы не сейчас.
У него появилась эрекция. Посмотрев через плечо в сторону спальни, он крикнул:
— Элана, иди сюда. Быстро.
Дверь открылась, и девочка вошла в ванную комнату, держа щенка на руках. Она остановилась у ванны, чмокнула щенка в мордочку и помахала одной из его лап Сону.
Он приветственно поднял мокрую руку.
— Оставь его в той комнате, красавица, потом разденься и лезь ко мне. Запри дверь, чтобы никто не помешал.
— Я решила назвать его Спрингстин, — сообщила она.
— Чем плохо Писун?
— Это получилось не нарочно. Он же не хотел портить мою красивую новую одежду.
— Может, он пришлёт тебе цветы, чтобы ты его совсем простила. Ну, отнеси его, как я сказал, и быстрей назад.
Прижимаясь лицом к голове щенка, она вышла. Минуты через две вернулась, улыбающаяся, с золотой цепью на талии. Она была стройная, с маленькой грудью, зелёными глазами и золотистыми волосами до плеч — пробор посередине. Ногти были выкрашены зелёным, волосы на лобке сбриты.
Элана залезла в ванну и обняла Сона. Стала облизывать ему соски, мягко потягивая за каждый своими полными губами. Потом, погрузившись головой под воду, она взяла его эрегированный пенис в рот. Её волосы потемнели, плавали по поверхности воды. Сон закрыл глаза и откинулся назад. Её язычок сводил его с ума.
Через несколько секунд она вынырнула — подышать. Обеими руками убрала волосы с лица и улыбнулась Сону. Он ответил на улыбку, одобрительно кивнул. Да, научил он её хорошо.
— Ты счастлива со мной? Я хочу сказать — истинно ли и полностью ли ты со мной счастлива? Пожалуйста, скажи правду. Я почувствую, если ты солжёшь.
Положив голову ему на грудь, она нежно обвела мизинцем его сосок.
— Я люблю тебя. Я хочу остаться с тобой навсегда.
— Я не об этом спросил. А вот о чём: счастлива ли ты, истинно и полностью.
— Да. У меня есть всё, чего я могла бы хотеть. И я действительно хотела бы остаться с тобой навсегда.
Она смотрела на него, мокрые волосы обрамляли маленькое личико. Пухлый рот сложился в доверчивую улыбку, она во всём полагалась на него. Сон поцеловал её глаза, ощутил воду и лёгкий трепет ресниц. Никогда она не выглядела более соблазнительной.
Она провела языком по его уху. Голос звучал призывным шёпотом.
— Я хочу всегда быть
Сон поднёс прядку её волос к губам и поцеловал. Пальцами другой руки он массировал ей затылок.
— Теперь ты стоишь того, чтобы тебя убить, — сказал он.
Он взял опасную бритву и полоснул ей по уголкам рта. И вцепился зубами в её правое плечо. Элана закричала, рот превратился в яму. Сон захихикал. Откинувшись назад, он стиснул её ногами повыше талии, не давая дышать. Крик перешёл в хрипение, потом не стало ничего.
Разжав ноги, Сон правой презрительно оттолкнул Элану. Она упала лицом в воду и её тело поплыло к двойному крану в виде диких лошадей, вставших на дыбы. По-прежнему сжимая бритву, Сон нырнул за ней в потемневшую от крови воду.
Схватив мокрый и окровавленный труп Эланы, он быстро поднялся. Прижал тело к стене, ввёл пенис, и у него сразу же произошла эякуляция.
Опустошённый, он позволил мёртвой девушке выскользнуть из рук и упасть в воду. С закрытыми глазами он стоял, подрагивая, прижавшись лбом к стене, сложенной из булыжника — этот булыжник входил когда-то в подъездную дорожку у дома Д.У. Гриффитса. Он чувствовал невыразимую радость. Напряжение, мучившее его последнее время, исчезло. Ум стал ясным и спокойным.
Он не мог полностью удовлетворить свой половой инстинкт без убийства. Для этого уникального эротического танца он нуждался в женщине единственной и несравненной, женщине, превосходящей всё обычное и заурядное. В такой партнёрше ему было необходимо видеть некоторые черты матери, но сформирована она должна быть с учётом его своеобразных потребностей.
Сон всегда искал идеальную женщину. Часто её находил и каждый раз убивал.
Тремя часами позже он танцевал чечётку на полу из полированного чёрного гранита перед камином, украшенным бронзовыми львами, когда кривоногий судья в белой куртке прервал его и сообщил, что пришли три человека за деньгами Ёнсама. Танцевал Сон вместе с Фредом Астэйром и Джинджер Роджерс под видеокассету.
Он ответил слуге, продолжая чечётку.
— Скажи господам, что чемоданы стоят у этой комнаты. Могут взять их и идти. Мне видеть кого-то не обязательно.
Когда слуга закрыл дверь, Сон улыбнулся, думая: Ёнсам, друг мой, вот сюрприз тебя ждёт.
В кабинете на своей вилле позади единственного в Сеуле англиканского собора Ча Ёнсам присел на корточки у пяти кожаных чемоданов на ковре. Ему вспомнились недобрые предзнаменования перед утратой тридцати миллионов долларов. Ёнсам, плотно сбитый человек пятидесяти лет, с нависшими веками и неприятным носовым голосом, никогда не признался бы в том, что он суеверен. Но корейцы традиционно верят в возможность предсказания — от традиции никуда не денешься.
Недавнее предзнаменование было в день рождения Будды — на восьмой день четвёртого лунного месяца. Вечером он пришёл в буддистский храм Чоге-са, купил бумажный фонарик и свечу. Написав имена членов своей семьи на дощечке под фонарём, он поместил в него свечу и зажёг, затем повесил фонарь на одну из проволок, протянутых через двор храма.
В темноте вокруг него мерцали ряды фонариков, повешенных другими молящимися. Ёнсам кланялся и просил Будду проявить милость к его семье. Просил он и дальнейшей помощи в накоплении денег. Уже сам процесс накопления делал его счастливым.