Женщины, изменившие мир

Скляренко Валентина Марковна

В стихах Ростопчиной легко угадываются интонации Пушкина, а также Баратынского с его размышлениями о «железном веке», чуждом поэзии и любви. Стремление разглядеть за холодными, светскими полумасками истинную сущность человека объединяет поэтессу с Лермонтовым, который в 1841 г. записал в ее альбоме: «Я верю: под одной звездою Мы с вами были рождены; Мы шли дорогою одною, Нас обманули те же сны». И все же ее поэзия имела и свое характерное, легко узнаваемое лицо. Прежде всего это была поэзия женская, «со всем ее завлекательным непостоянством», как отмечали критики. Евдокия и сама подчеркивала светское и женское начало облика своей лирической героини:

А я, я женщина во всем значенье слова,Всем

женским склонностям покорна я вполне,Я только женщина, гордиться тем готова,Я бал люблю!., отдайте балы мне!

Однако за бальным паркетом и традиционными атрибутами салонного веселья поэтесса прозревала и иное – искалеченные судьбы, разыгранные трагедии. «Она точно Иоанна д’Арк, – сказал о ней Вяземский, – пустая вертушка, а в минуту откровения поэт и апостол душевных таинств». В предисловии к первому тому ее собрания стихотворений Дружинин написал: «Имя графини Ростопчиной перейдет к потомству как одно из светлых явлений нашего времени…»

Наиболее драматичными оказались для поэтессы последние годы жизни. Не приняв крайнего западничества, Евдокия вместе с тем порвала и со славянофилами, с которыми ее до того связывали дружеские отношения. «Эти люди убили нам Языкова во цвете лет… эти же люди уходили Гоголя, стеснив его в путах суеверных обрядов запоздалого фанатизма, который для них заменяет благодать настоящей веры, коей признак есть терпимость и любовь, а не хула и анафема!» – писала она.

Позиция эта сказалась в одном из лучших произведений Ростопчиной – комедии «Возврат Чацкого в Москву», где были остроумно высмеяны литературные и окололитературные страсти и интриги. Это своеобразное «продолжение» грибоедовского «Горя от ума» вышло в свет только в 1865 г., уже после смерти автора. Кстати, многие современники считали эту пьесу не только талантливым подражанием А. С. Грибоедову, но и самостоятельным блестящим произведением. Любопытно продолжение судьбы грибоедовских героев в интерпретации Ростопчиной. Софья вышла замуж не за Молчалина, а за Скалозуба, который, заняв пост провинциального военного губернатора, теперь уже не просто берет взятки, а «грабить стал обеими руками». Дослужившийся до действительного статского советника Молчалин «вертит» в своих интересах состоянием Фамусова, по-старчески влюбленного в его красавицу жену Гедвигу Францевну. И приехавший в Москву из Брюсселя «с конгресса ученых и любителей наук» Чацкий встречает в доме Фамусова все то же общество, занимающееся сплетнями и интригами.

Но основной темой пьесы являются не житейские конфликты, а предчувствие гражданской смуты, которое Ростопчина очень тонко уловила в общественных умонастроениях тех лет. Кульминация драмы – спор Чацкого со славянофилами и западниками. Слова, вложенные Ростопчиной в уста постаревшего главного героя, оказались пророческими:

О, проповедники слепые уравненья!..О, поджигатели общественного мненья!Грядущего жрецы!.. Прости вам Бог, что вы,Безумно жаждая и славы и молвы,Смущаете наш век несбыточным мечтаньемИ тленных благ земных болезненным желаньем;Прости вам Бог ваш неразумный бредИ человечеству уж нанесенный вред,И все, что впереди, посеянное вами,Взойдет погибелью над нашими сынами!..

В результате поэтесса оказалась в полной изоляции. Революционные демократы – Белинский, Чернышевский и Добролюбов – провозгласили ее «салонной ретроградкой», друг юности Огарев именно в это время сочинил обращенное к ней стихотворение «Отступнице»…

Последние два года жизни графиня Евдокия Ростопчина часто и сильно болела. Умерла она 3 декабря 1858 г. Ее последним литературным произведением были воспоминания о друге детства Лермонтове.

Бронте Шарлотта

(в замужестве Белл Николлс) (род. в 1816 г. – ум. в 1855 г.)

Выдающаяся

английская писательница, поэтесса, одна из знаменитых сестер Бронте, более известных в XIX в. под псевдонимом братья Белл.

Случается, в творческом наследии писателя остается всего несколько произведений, иногда – единственное, но его называют великим наравне с теми, кто подарил потомкам бесчисленные тома. Очень часто имя автора отождествляется сначала с какой-то конкретной, наиболее запомнившейся читателю работой, а другие вспоминаются позднее – как А. Дюма и «Три мушкетера», Ф. Достоевский и «Преступление и наказание», Т. Драйзер и «Сестра Керри». Но бывает, что именно книга представляет своего создателя. И когда говорят о «Джейн Эйр», воображение будит образ маленькой, скромной, но очень гордой и раздираемой противоречиями женщины, творившей в пору литературного правления мужчин. Образ Шарлотты Бронте.

Все шестеро детей пастора Патрика Бронте были от природы одарены художественным и литературным талантами.

Шарлотта, появившаяся на свет 21 апреля 1816 г., была третьей дочерью в семье, которую отец в 1820 г. перевез в Хауорт – один из приходов Йоркширского графства. Здесь через несколько месяцев скончалась его жена Мария. Пастор замкнулся в себе и фактически детьми не занимался, предоставив их воспитание тетке. Пять дочерей и сын росли в строгой протестантской обстановке: ежедневные молитвы, скромная еда и темная простая одежда. Их миром были промозглые вересковые пустоши и «острова фантазии», которые придумала маленькая Шарлотта, чтобы дать хоть какой-то выход безудержному детскому темпераменту. Все приключения придуманных героев тщательно записывались и стали первыми литературными опытами девочек.

Патрик Бронте обучением сына Брэнуэлла занимался сам, а старших девочек поместил в недорогую школу Коуэн-Бридж (1824 г.) в надежде, что те, получив образование, смогут прокормить себя, работая гувернантками или учительницами. Пребывание в этом пансионе стало для них нечеловеческими испытаниями. Здесь ради души умерщвляли плоть. Холодные комнаты, полуголодное существование, постоянные унижения и истязания воспитанниц. Не выдержав моральных и физических мук, в течение года умерли Мария и Элизабет. Шарлотту, ставшую теперь старшей из детей, и Эмили срочно отослали домой.

Отец настоял на том, чтобы хоть одна из дочерей завершила образование. И так как Эмили наотрез отказалась покинуть дом, то Шарлотта в 1832 г. на средства крестной отправилась в Роухедскую школу сестер Вулер. Это учебное заведение было куда более гуманным. Очень скоро девушка стала лучшей ученицей и за полтора года приобрела не только знания, необходимые гувернантке, но и двух подруг: порывистую и откровенную Мэри Тейлор и набожную рассудительную Эллен Насси, связь с которыми поддерживала до самой смерти. Брат Эллен, Генри, получивший после окончания Кембриджа место священника, предлагал Шарлотте стать его женой. Она отказалась от независимого и обеспеченного положения замужней дамы, так как не испытывала к юноше никаких чувств и считала, что не сможет сделать его счастливым. Одновременно девушка очень мучалась своей материальной зависимостью от отца и поэтому приняла предложение мисс Вулер стать ее помощницей, обеспечив тем самым обучение Эмили. Долг и Необходимость – «суровые владыки, которых человеку нельзя ослушаться», как Шарлотта написала Эллен – стали основой ее жизни.

Старшая из сестер старательно исполняла свои обязанности, но чувствовала, что надолго ее сил не хватит. Эмили не смогла жить вдали от дома, и ее место заняла самая младшая – Энн, ставшая в пансионате отличницей и всеобщей любимицей. Когда в 1838 г. пансионат перевели в болотистый и сырой Дьюсбери-Мор, Шарлотта с радостью покинула его, подчинившись требованиям врача переменить климат. Здоровье всех сестер Бронте было очень слабым, они нуждались в спокойной жизни. Работа гувернантками их слишком изматывала. Надеяться на помощь брата им не приходилось. Брэнуэлл оказался наиболее избалованным и распущенным в семье, хотя подавал надежды как художник.