Женщины могут все
Шрифт:
— Вчера.
— И когда собиралась показать это мне?
— Через пару дней. Послушай, ты не против, если я сначала закончу принимать ванну? Я голая и вся в пене.
— Через пару дней?
— Да. Мне нужно было все обдумать. Я отнесла это в полицию. А сегодня заезжала к Линку и спрашивала у него совета как у юриста. Тай, я справлюсь.
— Ага. — Он посмотрел на Софию, погрузившуюся в пену по шею. На ее лице лежала тень усталости. — Ну да. Ты со всем справляешься сама. Похоже, я забыл об этой стороне твоей натуры.
— Тай… —
Она торопливо спускалась по лестнице, звала его, ругала и в конце концов услышала, как хлопнула дверь черного хода.
София включила свет на крыльце и увидела, что Тай широко шагает в сторону виноградника. Она поплотнее закуталась в полотенце и выбежала следом. Наступив босой ногой на острый камень, София разразилась новым потоком ругательств, но продолжала хромая бежать.
— Тайлер! Подожди минутку, черт бы тебя побрал! — Она сыпала оскорблениями, пока не сообразила, что говорит по-итальянски. Тай наверняка считает, что ему снова клянутся в вечной любви. — Идиот! Трус! Стой! Будь мужчиной!
Тай остановился, обернулся, и София чуть не врезалась в него. Она задыхалась, пыхтела как паровая машина и перескакивала с ноги на ногу.
— Куда тебя понесло?
— Ты не хочешь, чтобы я был рядом.
— Неправда! — В доказательство она ткнула его кулаком в грудь. — Это ты хочешь избавиться от меня! — Она вздернула подбородок. — Чем уходить, лучше бы ударил меня. Это было бы честнее.
— Очень соблазнительно. Мне действительно хочется кого-нибудь стукнуть, но я не бью женщин. Возвращайся в дом. Ты мокрая и полуголая.
— Я вернусь только вместе с тобой. А пока будем разговаривать здесь. Ты разозлился из-за того, что я не прибежала к тебе с этим мерзким листком? Мне очень жаль, но я поступила так, как считала нужным..
— Это половина правды. Ты сделала так, как считала нужным, но ничуть не жалеешь об этом. Странно, что ты удосужилась позвонить мне сегодня вечером из-за такого пустяка, как покушение на убийство.
— Тай, не сравнивай! Это всего-навсего глупая картинка. Я не позволю, чтобы она расстроила меня, тебя или кого-нибудь другого.
— Ты не позволишь! Ты! По-твоему, это называется «одна команда»? Черта с два!
Теперь он кричал. Это было таким редким явлением, что София только хлопала глазами. Здоровенный мужик, который наконец дал волю своему гневу.
— Ты сама решаешь, что кому дать, сколько и когда! И все должны беспрекословно повиноваться твоим планам! К черту все, Софи. К чертовой матери. Я просто сорвался. Проклятие, я люблю тебя… — Он приподнял ее, заставив подняться на цыпочки; его мозолистые ладони прижались к холодной коже, покрытой мурашками. — Ты для меня все. Если с твоей стороны это не так,
Тай отпустил ее. Он был зол на нее и на себя.
— А теперь иди в дом и оденься. Я отведу тебя. Они пошли рядом.
— Не надо. Пожалуйста, — взмолилась София, прикоснувшись к его руке. — О господи, пожалуйста, не уходи! — Дрожь вернулась, но теперь она не имела ничего общего со страхом за собственную жизнь. Теперь на кону стояло нечто большее. — Я виновата. Очень виновата. Я не хотела тревожить тебя, а в результате причинила боль. Я привыкла заботиться о себе и принимать самостоятельные решения.
— Так дальше нельзя. Если ты не можешь иначе, мы только даром тратим время.
— Ты прав. И я боюсь, потому что понимаю: это достаточно важно, чтобы заставить тебя уйти от меня. Я не хочу этого. Ты прав, а я нет. Я хотела справиться сама, но ошиблась. Кричи на меня, ругай меня, но только не уходи!
. Когда гнев пошел на убыль, Тай, как всегда, разозлился на себя.
— Ты замерзла. Иди в дом.
— Подожди. — Его голос был таким чужим, таким далеким, что у нее похолодело в животе. — Послушай меня…
София отчаянно вцепилась в его рубашку. Если Тай повернется и уйдет, она останется одинокой. Одинокой, как никогда в жизни.
— Я слушаю.
— Когда я ее получила, то я страшно разозлилась. Мне пришло в голову только одно: этот ублюдок Джерри воспользовался моей собственной работой, чтобы подразнить меня. Попытаться напугать. А я не хотела позволять ему пугать меня, мать и людей, которых я люблю. Я подумала, что справлюсь сама и защищу тебя от лишних волнений. Но теперь я поставила себя на твое место и поняла, что тоже испытала бы гнев и обиду.
Голос Софии дрожал. Она боялась расплакаться. «Нечестный прием», — подумала она и попыталась взять себя в руки.
— Я люблю тебя. Может быть, это единственное, с чем я не могу справиться. Пока не могу. Дай мне возможность подумать. Но прошу: не бросай меня. Я этого не вынесу. Невозможно любить человека, нуждаться в нем и видеть, как он уходит.
— Я — не твой отец. — Он взял Софию за подбородок и увидел слезы, которые она изо всех сил пыталась удержать. — И ты тоже. Я готов отдать за тебя жизнь. Если я приму на себя часть твоей ноши, это не сделает тебя слабее. Поверь мне.
— Он всегда взваливал щекотливые дела на других. — София прерывисто вздохнула. — Тай, я понимаю… Я нарочно отстраняю от себя людей, чтобы решить проблемы самой. Пытаюсь этим что-то доказать. Я даже понимаю, что это глупо и самонадеянно. Но не всегда могу остановиться.
— Все дело в практике. — Тай взял ее за руку. — Я ведь уже говорил тебе, что втыкаюсь как колючка, правда?
Ее пронзила дрожь ожидания и надежды.
— Да, говорил. — Пытаясь успокоиться, София подняла их соединенные руки и прижалась к ним щекой. — Я никогда никого не любила по-настоящему. И никто не любил меня. Похоже, теперь все изменилось.