Женщины на грани
Шрифт:
– Я не знаю, как ответить на ваш вопрос.
Ирина замерла, ожидая немедленного приговора. Я поймал себя на мысли, что пытаюсь ответить на вопрос, почему она это делает? Почему отвечает на неудобные вопросы? Ведь нельзя же делать всё, что тебе говорят, руководствуясь только тем, что такие правила игры. Даже если ты на них опрометчиво согласился. Но моё положение наблюдателя имело и свои недостатки. Прежде всего я должен скрывать свои мысли, оставаясь беспристрастным зрителем, которому позволено смотреть, но не участвовать. А тем временем было похоже, что Раковский нашёл первую жертву:
– Чё хотим?
– Да. Но… – Ирина замялась, а потом неожиданно рассмеялась. Скорее, чтобы заполнить паузу. Я понял, что она знает, что ответить, но не знает, как
– Вам мужчина нужен? – спросил Раковский.
– Да, нужен, – ответила Ирина.
Раковский не удивлялся, не менял выражения лица. Он всем телом подался вперёд и теперь был похож на борца, готового провести приём. Кажется, такое состояние было для него абсолютно естественным. Пауз между вопросами почти не осталось. Он словно знал наперёд, что скажет Ирина. Да, это, пожалуй, самое точное определение происходящего. Раковский откуда-то знал, что случится в следующий момент. Хотя, если разобраться, я и сам часто притворялся, что отлично знаю, куда движется спонтанный разговор. И со стороны, наверное, казалось, что я просто играю с собеседником, разогревая его интерес и ведя беседу в нужном мне направлении. На самом деле, я обычно в таких случаях понятия не имею, что будет дальше. Это просто профессиональный навык режиссёра – всегда делать вид, что контролируешь ситуацию, по ходу обращая свои слабости в эффектные комбинации. Главное – выглядеть уверенно, отвечать впопад, и самое главное – задавать неожиданно возникшие вопросы, как будто ты только и ждёшь возможности их задать. Это искусство принадлежит всем торговцам информацией. И Раковский, безусловно, лучший из нас. Я улыбнулся и с удовольствием отметил, что больше никто не замечает лицедейства ведущего.
– Ну, и что это значит, зачем вам мужчина? – спросил Раковский Ирину.
– Ну, сказать, чтобы быть дополнением друг друга, то нет.
Ирина задумалась, словно что-то вспомнив, но очень быстро вернулась в студию.
– Нет? Не дополнением, может быть, исключением? – спросил Раковский.
– Исключением тоже нет, – ответила Ирина.
– Гармония?
– Гармония? – Ира сделала паузу. – Я не знаю, что это.
– Мы тоже не знаем, – Раковский явно добился нужного результата. – Мы, мужчины, точно не знаем, что такое гармония.
По залу прокатился смешок. Про себя я отметил, что сейчас любое обобщение о мужчинах будет вызывать восторженную реакцию. Остальным женщинам откровенно нравится происходящее. Я инстинктивно съёжился, впервые поблагодарив природу, что я не женщина.
– Просто я хочу сказать, что у меня нет опыта, – Ирина справилась с возбуждением.
Раковский сделал небольшую паузу и сменил темп:
– Вы знаете, сейчас будет очень интересно, сейчас женщины разделятся на отдельные группы, кто-то будет охотиться на мужчин, кто-то совсем наоборот. Вы, я думаю, возглавляете отдельную группу женщин?
Ирина улыбнулась:
– Нет, я не хочу никого возглавлять.
– Вы себя к каким женщинам можете отнести?
– К нормальным.
Я мысленно зааплодировал. У меня возникло неопределённое чувство причастности к происходящему. С одной стороны, мне нравился стиль ведущего. С другой, – очень импонировала искренность Иры. Рефери, который одновременно подыгрывал двум командам. Нет, роль наблюдателя была на сегодня самой выгодной.
– Мы все нормальные, – ответил Раковский.
– Сказать, что я сижу и жду…
– Нет, вы меня не слышите, – прервал её Раковский. – Одним женщинам нужна гармония. Другим нужно встретить мужчину. Третьим нужно, чтобы мужчина их оценил. Четвёртым, – чтобы мужчина взвалил на себя некую ношу.
Ирина отвела глаза, и я подошёл к Владу убедиться, что он держит нужный сейчас крупный план. На самом деле мне просто хотелось рассмотреть её мельчайшие выражения лица. Увидеть близко, как она сейчас вспомнит произошедшие с ней моменты жизни и найдёт нужный ответ. Влад держал в кадре крупно её лицо. Я аккуратно тронул его за плечо и показал плавно влево. Камера поползла в сторону, останавливаясь на соседках Иры. Где бы
Раковский тоже ждал. Он мгновенно переключился из нападающего в человека, готового покорно ожидать ответа.
– Мне кажется, мне нужен мужчина для того, чтобы была взаимная любовь, наверное. Для любви, – ответила Ирина, в глазах её мелькнули слёзы.
Все загомонили одновременно, послышались откровенные предложения для чего ещё нужен мужчина.
– Вот тут соседка сейчас посоветует, – сказал Раковский.
Он сбросил напряжение и посмотрел на меня. Я утвердительно кивнул, давая понять, что всё идёт как нельзя лучше. В такие минуты я обычно уже начинаю понимать, что дело будет. Съёмка состоится, и мы взяли нужный галс. Но для меня это состояние наблюдателя, а для него – реальное подтверждение, что он хорошо зашёл на бросок. Теперь нужно плавно вести корабль в гору, не давая ему свалиться с курса.
Подождав, когда все отсмеются, Раковский продолжил:
– Осталось только уточнить, что вы вкладываете в то явление, которое называется любовь.
– Любовь и… секс, я не могу совместить это, – почему-то сказала Ирина. – У меня не совмещается.
– Хорошо, что там в любви? – спросил Раковский. – Вот надпись такая «ЛЮБОВЬ». Что в этой коробке?
– Ну в этой коробке, наверное, такие искренние, доверительные отношения.
Удивительно. Сейчас их отношения совершенно исключили провокацию. Это был разговор двух партнёров, двух готовых довериться друг другу людей. Наверное, он мог сейчас спокойно подойти к ней и погладить по спине, а она – взять его за руку. Как быстро это произошло, настолько, что я не заметил перемены. Он почти не останавливался:
– Сейчас я буду цепляться, что такие искренние и доверительные отношения. Вот представьте, я пятилетний даун. Кстати, все мужчины обычно обладают мышлением пятилетнего дауна. Они понимают очень конкретные вещи. Понимаете, да? Жаль, что у женщин, ну, скажем так, способ выражения своих мыслей немножко отличается от мужской логики. Поэтому говорят: «Вот любовь». Мужчина говорит: «Что сделать надо?» А ему: «Вот любовь».
Женщина в мужском интерьере, или почему дамы вынуждены быть стервами?
Мужчина и психолог Владимир Раковский раскрывает тайны мужских симпатий.
– Володя, ваши тренинги для женщин назывались «Стервология». Слово «стерва», между прочим, по словарю обозначает подлого человека и мерзавца. Неужели это и есть для мужчины «прекрасный образ»?
– Давайте так: плохо это или хорошо, но женщина-стерва – сильная и уверенная в себе дама, так ведь? Как бы мы к тому ни относились, но жизнь заставляет современную женщину быть сильной, самодостаточной, уверенной в себе. Во-первых, потому, что сильных мужчин единицы, а порой их вообще не хватает, а те, кто есть, – у пивного ларька. И тогда женщина, которую природа наделила большей выживаемостью, – ей ведь надо детей прокормить, ну и себя тоже, – говорит: «Я всё сделаю сама». Даже передача такая у женщин любимая: «Я сама». А, во-вторых, мужчины, которые талдычат про очаровательные женские слабости, на поверку слабых женщин всячески отодвигают и в жизни женщинам вообще поблажек не дают. Особенно в бизнесе. И норовят посадить на кухню, сделав из них служанку и банно-прачечный комбинат. А любить начинают опять-таки сильных, ярких и… как бы это сказать помягче, тех самых стервочек. Как в той поговорке: «Как много девушек хороших, но что-то тянет на плохих». О слабых женщинах любят заботиться лишь мужчины с ярко выраженным отцовским инстинктом, но таких мало, а все остальные почему-то быстро теряют к ним интерес.