Женщины не любят ждать

Гарднер Эрл Стенли

– Это я знаю.

– Так принимаешь пари?

– Я хотел бы поговорить о деле.

Берта фыркнула.

– Конечно, это было глупо с моей стороны, – проворчала она. – Если она еще тебя не закадрила, то ты просто забрал бы деньги, а если закадрила, то чего ж тебе спорить – конечно, лучше поговорить о деле. Ладно, давай о своем деле. Чего ты хочешь?

– Я хочу, – с облегчением ответил я, – чтобы ты нашла какого-нибудь молодого офицера с этого корабля. Эти ребята такие впечатлительные, им здесь скучно, они заглядываются на женщин,

и ты легко сможешь…

– Ты хочешь сказать, что они будут заглядываться на меня? – еще раз фыркнула Берта.

– Конечно, будут.

– Рехнуться можно! Меня душит смех. Ладно, поехали дальше.

– Ты должна найти такого офицера, – продолжал я, – и уговорить его расспросить солдат. Пусть возьмет пару человек себе в помощь, если это нужно.

– Да что нужно-то?

– Я хочу, чтобы он узнал, кто из них делал снимки на пляже Вайкики. И как только пленки будут проявлены и снимки отпечатаны, я хочу на них посмотреть. Каждый может написать на обороте снимков свою фамилию. Мне нужны снимки людей на пляже.

– Ты думаешь, на них будет Мириам Вудфорд?

– Если она действительно была там. Если она говорит правду, что загорала в своем замечательном купальнике и прогуливалась по пляжу, то можно спорить на что угодно – минимум человек десять ее тайком засняли.

– Это еще почему?

– А ты не замечала, какая у Мириам Вудфорд фигура? – осведомился я.

– Ну, замечала, – сказала Берта.

– Вот и солдатики тоже заметили.

– А вдруг на снимках ее не окажется?

– Вот почему, – объяснил я, – мы должны выяснить это до того, как полиция догадается сделать то же самое или узнает, что мы этим занимаемся.

– Ну что ж, – вздохнула Берта. – Ладно, завтра займусь.

Я усмехнулся.

– Что-нибудь не так? – недовольно спросила она.

– Все не так.

– Господи, Дональд, ты что, хочешь, чтобы я занялась этим на ночь глядя?

Я кивнул. Берта тяжело вздохнула.

– А ведь кто-то живет себе и наслаждается жизнью! Послать бы тебя к черту с твоими выдумками или хоть понять, чего ты хочешь. Ну, допустим, мы найдем ее на фотографиях, что тогда?

– Тогда мы попросим тех, кто сделал эти снимки, вспомнить, в котором часу они были на пляже.

– Во-первых, это не так просто, – возразила Берта, – а во-вторых, это не убедит полицию.

– Это уже будет не твоя забота, – успокоил ее я.

– А чья?

– Мириам, если ее к тому времени не посадят.

– Лучше уж тогда послать Мириам прямо на корабль, чтобы ребята ее опознали, – с насмешкой сказала Берта. – Она получит девяносто восемь процентов голосов. Каждый будет рваться присягнуть, что…

– Вот именно этого, – прервал ее я, – я и хочу избежать. Мне сначала нужны фотографии, тогда я сумею построить доказательство.

– Да, это логично, – неохотно согласилась Берта. – Ну ладно, попробую.

– Как себя чувствует Бикнел?

– Нормально. Пылает страстью. Ты знаешь, что тут было?

– Что?

–

Он пришел ко мне в номер и сказал, что готов выложить сто тысяч долларов из собственного кармана, только бы Мириам не засудили. Он собирается нанимать адвокатов и дает нам полную свободу действий.

– Ну и что?

– Черт побери, Дональд! – вспылила Берта. – Тебя что, совсем не волнуют эти цифры?

– Да нет, почему же.

– Уж и не знаю почему! Я вижу, что ты глаз не сводишь с этой Мириам. Господи, у нее походка, как у танцующей рыбы на нересте! [4]

Я усмехнулся и вышел из комнаты. Мне вслед неслось шипение Берты насчет коварных женщин и чересчур впечатлительных мужчин.

А я направился туда, где накануне вечером оставила свою машину Мицуи. Добравшись до ее скромного жилища, я поднялся по ступенькам и позвонил в дверь. Мне открыл молодой человек, тоже полугаваец-полуяпонец.

4

Имеется в виду Aterina grunion – калифорнийская рыбка, откладывающая икру в песок на высокой волне прилива; очень изящно извивается во время нереста.

– Мицуи, – коротко сказал я.

Лицо его осталось совершенно неподвижным. Я положил руку на лацкан куртки, слегка отогнул его и тут же опустил на место.

– Да, господин полицейский, – сказал тогда он. Буквально через мгновение появилась Мицуи.

Я шагнул внутрь дома. Увидев меня, она отшатнулась, словно я ее ударил. Молодой человек вопросительно посмотрел на нее, и она сказала ему что-то по-японски. Я тем временем пододвинул себе стул и сел.

Японец подошел ко мне и произнес всего одно слово:

– Уходите!

Я не двигался с места. Он с угрожающим видом шагнул в мою сторону, но я потянулся правой рукой под куртку, словно за пистолетом, и посмотрел на него как можно пристальнее и тверже. Видимо, взгляд мой ему не понравился, потому что он отступил. Пока что блеф срабатывал.

– Что вам нужно? – спросил он.

Я повернулся к Мицуи.

– Мицуи, кто вам платил за то, что вы меняли пленки на магнитофоне?

Ее лицо напоминало деревянную маску. Я уже решил, что не дождусь ответа, но после паузы она все же произнесла одно слово своим низким мелодичным голосом:

– Бастион.

– Кто еще?

– Больше никто.

– Вы знаете Сиднея Селму?

– Сиднея Селму? – механически повторила она.

– Да, Сиднея Селму.

– Не знаю, – ответила она.

– Вчера вечером вы ездили к Бастиону, – сказал я.

В глазах ее пару раз что-то мелькнуло, но она продолжала стоять неподвижно, глядя на меня.

– У него в доме был еще кто-нибудь?

– Женщина?

– Женщина или мужчина, не важно кто.

Ответа не было.

– Вы кого-нибудь видели? – еще раз спросил я.