Женщины в его жизни
Шрифт:
Переведя взгляд на мальчонку, Тедди тут же напомнила себе, что никто не смеет наказывать детей за грехи отцов. Открыв сумку, она вынула две оставшиеся плитки и подала одну мальчику, другую его деду. Оба, похоже, были напуганы и удивлены ее щедростью, но также и счастливы и заулыбались, благодаря ее без конца.
А затем старик вдруг церемоннейшим образом поклонился ей и сказал простуженным голосом:
– Они сносят свои кирпичи на склад по субботам. Потому сейчас их тут нет, сегодня у них жалованье. А завтра придут опять. – После небольшой паузы он договорил
– Приходите завтра, – сказал мальчик Вильгельм, улыбаясь до ушей, показывая ей свои зубы в шоколаде.
Тедди улыбнулась.
– Да, да, приду, – сказала она мальчику и, повернувшись к старику, добавила: – Danke.
– И мы тоже вам благодарны, фрау, – очень вежливо сказал старик и опять поклонился.
На Лютцовуфере работала лишь одна кирпичница, когда Тедди приехала туда на следующее утро. Решив перейти к делу без проволочек, Тедди направилась прямиком к ней.
– Guten Morgen, [13] – поздоровалась она.
Женщина стояла около старой детской коляски и нагружала ее кирпичами. Она подняла голову, посмотрела на Тедди и улыбнулась, чем весьма удивила Тедди и как-то даже успокоила ее.
– Guten Morgen, – деликатно ответила на приветствие кирпичница.
Благорасположение женщины ободрило Тедди.
– Я очень надеюсь, что вы сможете мне помочь.
– Буду рада, если смогу, – ответила женщина с тем же радушием.
13
Доброе утро (нем.).
– Вчера я разговаривала с кирпичницами на Тиргартенштрассе, спрашивала, не знают ли они что-нибудь об одной семье, жившей раньше на той улице. Они дали мне совет поискать женщину, работающую на Лютцовуфере, которая, возможно, была знакома с теми людьми и знает, где они теперь.
– Я, конечно, знаю всех женщин, работающих на развалинах в этих местах. Как ее зовут, ту, которую вы ищете?
Тедди пожала плечами.
– В том-то и беда, я не знаю ее имени… – Голос ее увял, когда она представила, как нелепо прозвучали ее слова.
Женщина снова наклонилась над покореженной коляской, накрывая кирпичи куском линолеума. Затем она выпрямилась, расправила плечи, слегка тряхнула головой и уставилась на Тедди живыми синими глазами.
– Тогда, боюсь, ничем не смогу вам помочь, – тихо проговорила женщина.
Тедди почудилось что-то неуловимо знакомое в ее голосе, в случайном движении головы, и она пристально посмотрела на кирпичницу, быстро примечая в ней все созвучное отдаленным проблескам памяти.
Как у всех кирпичниц, у этой женщины голова тоже была повязана платком, и одета она была в старье. И все же, несмотря на поношенное, чиненое-перечиненое платье и мужские ботинки на ногах, в ней отчетливо угадывалось воспитание, полученное в далеком прошлом, некое благородство, а также хорошие манеры, приветливость
Все слилось воедино во внезапной вспышке, электрически щелкнув, угнездилось в ячейки мозга Тедди, и она едва успела подавить крик удивления. Сердце ее сжалось, но она сохранила внешнее спокойствие и, затаив дыхание, медленно проговорила:
– А ведь действительно, фрау, на мой взгляд, вы и есть та особа, которую я ищу.
Кирпичница нахмурилась и выгнула бровь дугой.
– Я?! – удивилась она. – О нет, я вовсе не думаю. Я просто уверена, что это не так.
Теперь Тедди была окончательно уверена и знала, кто перед ней.
– Да, да, я знаю, кто вы. И вы знаете меня. Я – Теодора Штейн, няня Максима!
Кирпичница остолбенела от удивления, будучи не в силах и слова вымолвить. С трудом перевела дух.
– Это ты, Тедди? Это в самом деле ты?!
– Да, это я! – закричала Тедди и, шагнув к женщине, схватила натруженные, заскорузлые руки подруги Урсулы, княжны Ирины Трубецкой, в свои.
34
Тедди и русская княжна стояли, тряся в рукопожатии руки и не веря своим глазам. Обе с трудом сдерживали волнение: на их лицах были написаны восторг и изумление этой встречей в разрушенном и опустошенном войной городе.
Княжна внезапно сделала шаг вперед, и женщины заключили друг дружку в крепкие объятия посреди руин Лютцовуфера.
Когда же они наконец разомкнули руки, княжна воскликнула:
– Максим! Как он? С ним все благополучно? Должно быть, он совсем уже взрослый.
– Да, он вырос, – ответила Тедди. – Он удивительный мальчик и блестящий ученик, он учится в Англии, в хорошей школе. – Тедди посмотрела княжне в глаза и, откашлявшись, сказала внезапно изменившимся голосом: – В Берлин я приехала при первой же возможности. Необходимо найти его родителей. Вам известна их судьба?
Улыбка на лице Ирины погасла, и она быстро покачала головой.
– Когда вы видели их в последний раз, княжна Ирина?
– В сентябре сорок первого, когда они гостили у барона и баронессы фон Тигаль в их Бранденбургском замке, – ответила Ирина. – Это было как раз перед тем, как мне заболеть бронхитом. Когда я поправилась и смогла выходить из дому, я узнала, что они исчезли.
– Они где-нибудь скрылись? Или просто уехали из замка?
– Честное слово, мне это неизвестно. Это было… да, в этом была какая-то тайна.
– А фон Тигаль знают что-нибудь о них, княжна?
И вновь Ирина Трубецкая покачала головой, и лицо ее изобразило глубокую печаль.
– Исчезли и они тоже, словно в воду канули.
Тедди встретила прямой взгляд Ирины настороженно и с вопросом в глазах.
– Они исчезли в то же время, что и Вестхеймы? Или позже? – попробовала она уточнить.