Женщины в эпоху Крестовых походов
Шрифт:
Не только сама аквитанская принцесса, как новая Елена, служила причиной вражды между английским и французским монархами. Ее огромные лены, включающие собственно Аквитанию, Пуату и Гасконь — весь запад и часть юга Франции, — переходили из французской сферы влияния в английскую. Сила французского короля уменьшалась пропорционально размерам уплывающих от него владений бывшей супруги.
Людовик VII упорно боролся с Анри II, сначала, правда, безуспешно. Но ему удалось нащупать болевую точку в английской королевской семье — соперничество между отцом и сыновьями. После этого он искусно играл на этом обнаженном нерве Анри II, стравливая его с сыновьями: Анри Молодым, Жоффруа и Ричардом.
После смерти мужа и старших сыновей Алиенора продолжала
Этот король, вступивший на престол в 1199 г., принадлежал к худшей разновидности правителей. Всем рыцарским упражнениям он предпочитал роскошь двора и был крайне инфантилен во взглядах, суждениях и поведении. Он был бездарным полководцем и вздорным мелочным тираном, обладая при этом несомненным талантом наживать себе недоброжелателей: «У этого короля было столько же врагов, сколько было у него баронов», — иронизировал летописец.
Представление о полной никчемности Джона стало почти общепринятым. Более того, многие современники считали его не вполне нормальным. Он был «одержим дьяволом», — утверждал маргемский летописец; «сведен с ума колдовством и волшебством», — вторил ему Роджер из Вендовера. Возможно, особенности темперамента, которые он унаследовал от своих предков, толкали его за грань безумия? Его периодические приступы летаргии, его ярость и жестокость, его маниакальная подозрительность дают основание предполагать, что он страдал от острого психического расстройства.
Но существуют и иные отзывы. По словам У. Черчилля, «…он часто бывал рассудительным, проявлял незаурядные способности, а иногда даже щедрость. Он обладал оригинальным и пытливым складом ума и до конца жизни ценил свою библиотеку. В нем бурная энергия Плантагенетов проявилась настолько сильно, что он был неуравновешен и безудержен».
Когда был заключен мирный договор между Францией и Англией, предусматривающий женитьбу Людовика, наследника французского престола, на одной из внучек Алиеноры, дочерей Кастильского королевского дома, 80-летняя Алиенора, по-прежнему бодрая и деятельная, с поразительной быстротой совершила путешествие в Кастилию за невестой.
Христианские королевства Иберийского полуострова уже несколько десятилетий воевали с армиями альмохадов — марокканских правителей, призванных на помощь испанскими мусульманами. Обычно государи Кастилии, Леона и Наварры выступали против неверных плечом к плечу. Однако заносчивость и самоуверенность Алонсо VIII Кастильского привела к тому, что в решающем столкновении на полях Аларкоса в 1195 г. он не получил поддержки от своих соседей. Кастильский король, несмотря на огромный численный перевес врагов, принял бой, но его войско было разбито наголову.
Даже спустя 5 лет после этого жестокого поражения его последствия и его позор тяжело угнетали гордых кастильцев.
Единственная из оставшихся в живых дочерей Алиеноры, донья Леонор, супруга Алонсо Кастильского, подарила ему 11 детей.
Королевская семья не имела в Кастилии близких родственников, поскольку Алонсо был единственным ребенком своих родителей, а английские родичи были далеко. Отношения в королевской семье отличалась согласием и сплоченностью. Король Алонсо покровительствовал еврейским и мусульманским ученым, способствовал распространению французской литературной традиции и поэтических произведений, ценил лирическую поэзию и литературный язык провансальцев. Он создал вокруг себя круг культурных людей разных национальностей. При кастильском дворе подвизался один из наиболее выдающихся трубадуров Видаль де Базалю, разыгрывали представления мимы и жонглеры. Молодежь увлекалась героическими поэмами и песнями, в которых возвеличивались подвиги и деяния христианских
Из четырех принцесс старшая, Беренгария, уже побывала замужем, успела овдоветь и вновь сочетаться браком со своим молодым дядей, королем Леона. Вторая дочь, Леонор, была обещана арагонскому королю; третья, Уррака, самая красивая, предназначалась наследнику французского престола.
Однако Алиенора тронулась в обратный путь через Пиренеи с младшей, Бланкой, причем из упоминаний современников становится ясно, что выбор, благодаря которому одну невесту заменили другой, был продиктован именно английской королевой. Предлог, которым эта замена объяснялась, нашелся очень легко: французам будет трудно выговорить слишком испанское имя будущей королевы. Гораздо привычнее имя Бланка. Эта причина и осталась для официального пользования.
Уррака же стала супругой Афоншу II Португальского, по прозвищу Толстяк. В Португалии ее имя не вызывало неприятия.
Очевидно, что за время пребывания в Кастилии старая королева сумела оценить своих внучек и увидела в младшей детское любопытство и природную любознательность, милую впечатлительность и непосредственность. Можно представить, что Алиенора нашла у девочки много общего с молодой аквитанской принцессой, которой она была когда-то, — ту же отвагу, быстрый ум и горячую жажду совершенства.
Что же представляла собой Бланка Кастильская?
Здесь мы вступаем в неизвестную область и можем оперировать только предположениями. Достоверные сведения и даже слухи относительно характера и внешности девочки отсутствуют. Жизнь правителей-мужчин обрастала предсказаниями, воспоминаниями и легендами, но о королевских дочерях, если они не прославились какими-либо необыкновенными качествами, известно очень мало: в лучшем случае годы рождения и смерти, имя мужа и количество детей, названия основанных монастырей. О детстве Бланки мы не знаем практически ничего, поскольку она, предназначенная в жены королю провинциальной Португалии, не рассматривалась как фигура, заслуживающая внимания.
Однако кое-какие моменты ее детского житья можно восстановить.
Не приходится сомневаться, что Бланка воспитывалась как большинство принцесс. Прежде всего, она должна была постичь основы религии, выработать в себе милосердие, осознание необходимости призрения бедных и больных. Ее обучали не только рукоделию, но чтению, письму и хорошим манерам. Она, безусловно, владела латынью, универсальным официальным языком королевств Иберийского полуострова; умела говорить на романсеро — языке общения культурных слоев испанского общества и немного знала французский. Ее мать Леонора Английская была француженкой. При английском дворе до XIV века говорили только по-французски, язык же завоеванных саксов и англов считался уделом простонародья. Донья Леонор, как ее называли в Кастилии, соединила в себе кровь двух великих династий: правителей Аквитании, страны, сиявшей полным блеском культуры уже в то время, когда на севере Франции еще только начинали зарождаться новые центры; и Анжуйского дома, богатого эффектными, выразительными в чисто средневековом смысле фигурами. Королеву Леонор называли скромной, мужественной, благоразумной, целомудренной и плодовитой, а также кроткой и боголюбивой. Но по крайней мере две из ее дочерей унаследовали через нее аквитанскую сложность и разносторонность, анжуйскую энергию и непреклонность. В личности и духовном облике Бланки легко обнаружить эти черты, равно как и полученные по линии кастильских предков целеустремленность, храбрость, работоспособность и аскетизм.