Женщины в эпоху Крестовых походов

Майорова Елена Ивановна

В свое время его мать Елизавета Баварская, лелея далеко идущие планы, надеялась передать сына под защиту папы Иннокентия IV подобно тому, как некогда Констанца Отвильская вручила жизнь и судьбу маленького Фридриха Иннокентию III. Но папа презрительно отверг все попытки сближения со Швабским домом. Не видя для сына надежды на приобретение хотя бы одного королевства, из принадлежащих его роду, Елизавета воспитывала его при дворе герцога Баварского под опекой своих братьев Людвига и Генриха. Ее второй брак с графом Мейнардом не был блестящим и не прибавлял шансов возвыситься ее первородному сыну.

Конрадин мужал, и те итальянцы, что ненавидели Шарля Анжуйского,

упорно призывали его в Италию, чтобы он вернул себе корону предков. Правители Баварского дома пытались объединить подданных Швабского герцогства, собрать всех друзей последнего Гогенштауфена.

Только с юга Германии, из Баварии и Швабии, немолодая неудачливая тетушка Конрадина могла надеяться получить хоть какую-то поддержку. Но стоило ли ей рассчитывать на помощь юного принца, преисполненного высоких замыслов? Не исключено, что как старший в роде потомков Фридриха II он через своих опекунов справлялся о житье-бытье Маргариты, и это позволяло ей сохранить видимость самоуважения. Ее престиж повысился, когда Конрадин с войском, состоящим из швабов и баварцев, отправился на юг отвоевывать наследие предков.

Принц был красивым, изящным и обаятельным юношей. Ему в наивысшей степени была присуща чарующая приветливость Штауфенов. Маркграф Пьетро Кареттский, муж одной из внебрачных дочерей Фридриха II, открыто предложил ему свой меч. Многочисленные ломбардские гиббелины с восторгом присоединились к принцу. Все родственники и друзья Манфреда явились к его племяннику. Климент своей буллой запретил Конрадину выходить за пределы Ломбардии и двигаться дальше и отлучил его от Церкви. Но когда Конрадина радушно приняли в Риме и усыпали его путь цветами, папа укрылся в Витебро.

После неожиданно легких побед войско Конрадина значительно увеличилось. Он чувствовал себя окрыленным и вполне готовым к решительному сражению. Шарль Анжуйский двинулся навстречу и разбил его авангард в Апулии. Затем после ужасного побоища при Тальякоццо обратил в беспорядочное бегство все немецкое войско. Конрадин со своим близким другом и родственником Фридрихом Баденским ускакали с поля боя, надеясь поднять восстание на Сицилии. Однако удача уже покинула Конрадина: оба принца были выданы человеком, которому они доверились — Джованни Франжипани, — эмиссарам Шарля.

Шарль был беспощаден. Он собрал суд, который по его требованию приговорил обоих юношей к смерти. Лишь у одного из судей хватило духа заявить, что такой приговор — убийство. Однако его слова не приняли во внимание. Одинокий голос справедливости заглушался общим шепотом угодливости. Друзей обрекли на смерть, даже не выслушав. Когда им сообщили, что назавтра их казнят, они играли в шахматы. Они приготовились умереть достойно и проявили большую стойкость и нежную привязанность друг к другу. Их вывели к эшафоту, построенному перед церковью на берегу Неаполитанского залива. Шарль сидел у окна замка и наблюдал за казнью. Плача от жалости к своей матери, Конрадин преклонил колени перед плахой и был обезглавлен. Фридриха, который разрыдался от сострадания к другу, казнили минуту спустя.

Это деяние Карла оказалось слишком жестоким даже для Средневековья, легко решавшего многие проблемы с помощью физического устранения соперника. Однако такой поступок был вполне в духе французского принца, который и к родным детям относился без всякой теплоты, всего лишь как к пешкам в политической игре. Своему старшему сыну Карлу холодный деспотичный отец не мог простить физический недостаток — хромоту, которую тот получил из-за несчастного случая в детстве. Король поддерживал

в нем неуверенность, сознание собственной ущербности. Известны слова Шарля, сказанные при известии о пленении Карла: «Кто теряет дурака, не теряет ничего. Почему он не погиб, раз ослушался нас?» — а ведь именно для того, чтобы заслужить похвалу отца, принц ринулся отвоевывать Сицилию и потерпел поражение от Роже де Лория.

Гибель Конрадина позволила Альберту Негодному вовсе не считаться с супругой из проклятого папой рода. После 9 лет издевательств, измен и даже побоев он заменил дочь императора ее юной прислужницей, Кунигундой Эйзенберг. Та ожидала от него ребенка, и Альберт решил избавиться от старой, постылой и теперь уже совсем беззащитной жены. У нее было немало мужества, но какое мужество устоит против немилости, одиночества и преследований! В 1270 г. Маргарита вынуждена была бежать из Вартбурга, поскольку муж готовил ее убийство.

II. преданию, в страхе за свою жизнь при расставании с любимым сыном Фридрихом во время судорожных рыданий мать укусила его за щеку. Согласно другой распространенной легенде, она нарочно больно укусила ребенка, чтобы он считал ее злодейкой и не слишком горевал из-за разлуки. Так или иначе, из-за этого обстоятельства Фридрих Тюрингснский вошел в историю как Фридрих Укушенный.

В самом раннем детстве как законный внук Фридриха II он был приглашен ломбардскими гиббелинами для наследования владений Штауфенов. Надежды, возлагаемые на него сторонниками возрождения империи, были огромны. Он не оправдал ни одной из них. Однако Шарль Анжуйский до самой своей смерти боялся, что тюрингенский принц, как потомок «антихриста», всерьез обдумывает вторжение в Италию.

Избежав гибели, Маргарита нашла приют во Франкфурте-на-Майне, который в этой щекотливой ситуации выказал дружественное отношение к Штауфеновскому дому. Теперь не осталось ни одного мужчины — представителя династии, который мог бы оказать несчастной принцессе помощь. А вскоре она уже не понадобилась — через несколько недель Маргарита умерла в возрасте 41 года.

Не слишком повезло и старшей дочери Фридриха II от Бианки Ланциа, Констанце.

Иоанн III Дука Ватац, никсйский император, был соседом Фридриха II. Православный правитель, Ватац тем не менее не отличался особенной щепетильностью в религиозных вопросах. Он заключил союз с римским папой, договариваясь о соединении Церквей при условии освобождения Константинополя от латинян. Разочаровавшись в этом союзе, Иоанн близко сошелся с Фридрихом. Оба императора оживленно обменивались письмами, обретя адресата, равного себе по интеллекту и близкого по мировоззрению. Отношения между православным Ватацем и католиком Фридрихом стали настолько тесными, что уже в конце 30-х гг. греческие отряды сражались в Италии в войсках германского императора.

Ватац был знаменит как талантливый полководец и правитель. Он женился на Ирине, дочери Феодора I Ласкариса, основателя Никейской империи, и без труда одержал верх над братьями Феодора, претендовавшими на власть. Супружество оказалось счастливым: необыкновенную любовь царственных супругов воспевали поэты. После кончины Ирины овдовевший Ватац, «не вынеся одиночества», решил вступить в новый брак с дочерью своего сицилийского друга. Так, в 1244 г., еще ребенком, к ужасу паны, Констанца Гогештнауфен стала женой императора-схизматика Никеи. «Ватацу, императору Греции, врагу Бога и Церкви, исключенному из сообщества верующих, он отдал дочь», — это было одним из обвинений, выставленных папой Григорием IX при предании проклятию Фридриха II.