Женская дружба
Шрифт:
— Твой отец тебя слишком любит, он согласится на любую достойную кандидатуру, равную по значимости Магнусу Нотту. Однако… Артур Уизли — не тот человек, из-за которого стоит ссориться с родителями.
— Да, — Молли выглядит пристыженной, и Медея привычно распахивает объятия. Кузина тут же оказывается на коленях, обнимает ее, гладит по животу, пока еще плоскому, незаметному.
— Поговори с отцом. Ничего страшного не случится, обещаю. А лучше, если Рабастан поговорит.
Молли пунцовеет ушами, но кивает.
— Спасибо.
Через сколько кузина уходит, Медея не знает. Зато теперь понимает, зачем
Дверь снова скрипит, на этот раз Магнус Нотт прилизанный, не врывается в развевающейся мантии. Выправка боевого мага, нашивки на мантии — знак уполномоченного представителя международной Гильдии. Стихийник, чья сила ощущается даже на расстоянии.
С годами стал только краше. Жаль, Молли не хочет именно его — была бы как за каменной стеной. Впрочем, Лестрейнджи тоже своего не отдают.
— Мадам, — он осторожно опускается на одно колено перед креслом, в котором полулежит Медея, берет тусклую, прозрачную руку в горячие, сильные, мозолистые пальцы. Так странно — ощущать тепло сейчас, когда ей так холодно. — Мадам, — снова зовет мужчина, — если вам когда-нибудь понадобится сила боевых магов, по любой причине, без оплаты и клятв, вам стоит только позвать. Я лично уничтожу каждого, кто осмелится причинить боль вам или вашему ребенку.
— Благодарю, мистер Нотт, — слабая улыбка все же возникает на губах.
Волшебник кивает, прощается и выходит. Через прикосновение он как будто передал толику своего желания жить, потому что Медея впервые за последние дни чувствует голод.
— Фрея! — верная домовушка появляется немедленно, смотрит с такой надеждой, что невольно становится стыдно. — Приготовь мне, пожалуйста, чай с гренками… и омлет, пожалуй.
Впервые за последние дни ей чуть-чуть хочется жить.
***
— Мерлин, это какой-то кошмар! Родственники Басти, родственники Беллы, родственники папы — у меня голова кругом идет! А еще угощения, нужно побеседовать с каждым…
— У меня огромный живот, мутит от запаха духов, меня охраняют все Шаффики вместе взятые, а еще жутко болят ноги.
Кузина пристально смотрит пару секунд и признает:
— Ты победила!
Она прекрасна в новой мантии, в новом статусе миссис Лестрейндж. По-настоящему расцветает от каждого взгляда супруга, который не ревнует ее разве только к Медее и почему-то Магнусу Нотту, кружащему неподалеку. Так что аловолосая кузина — единственная возможность для молодой хозяйки приема отдохнуть от вереницы новых лиц.
— Уже решили, куда поедете в первую очередь?
— Начать решили с Италии, — улыбается Молли, затем вспыхивает, наклоняется. — Кстати, ты слышала, кто-то убил Томаса Реддла, видного ученого. Представляешь, Отдел Тайн обнаружил, что он многократно проводил в отношении себя страшные темные ритуалы. Вдобавок шантажировал некоторых аристократов, ставил им метки — как скоту какому-то! Собирал армию.
— Почему ты говоришь это мне?
— Беллу тоже пытались завербовать, да и к Басти обращались. Но не это главное. Знакомый Руди из Аврората сообщил, что в столе Реддла найдены записи о будущих рекрутах. Там стояло твое имя. Вроде как он планировал через тебя
— Да что там может быть у них в библиотеке! — отмахивается Медея.
Но Молли серьезна, это пугает.
— Не скажи. У них в библиотеке есть фолианты, которые не снились даже Блэкам! Магия друидов, египетская, восточная.
Медея припоминает, что да, действительно, что-то такое есть, но Шаффики уже давно занимаются исключительно гербологией и чарами — дисциплинами, к которым имеют наибольшую предрасположенность.
— И как погиб несостоявшийся Темный Лорд?
— Сгорел, — Молли пожимает плечами. — Как будто в окно просто влетела молния — или огненный шар — ни следов, ни улик. Подозревали Нотта, как единственного огненного стихийника на островах, но у того алиби — он с группой гонял акромантулов в Запретном лесу. Их там столько развелось! Начали даже на кентавров нападать!
Медее отчего-то нехорошо, внутренности скрутило болезненно. Темный лорд… мертв? Вот так просто? Это невероятно! И красавица Белла не станет сумасшедшей, и Поттеры не погибнут…
— Медея, милая, может, переедешь к нам на время? В родовом особняке защита лучше, чем в твоем коттедже. Пусть Эмори его защитил, но… все равно… мне было бы спокойнее…
— Молли, боюсь, я вынуждена отказаться, — со своим обычным хладнокровием заявляет женщина, так как понимает причину внезапной боли. — Кажется, я отправлюсь в Мунго. Не могла бы ты позвать кого-нибудь из Шаффиков? Не кричи! — одергивает собравшуюся было запаниковать сестру. Не хватало еще испортить праздник, тем более, боль пока еще терпима.
— Миссис Лестрейндж, делайте, как сказала ваша сестра, — крепкая рука не дает упасть, — а я позабочусь о ней.
Магнус Нотт выводит ее под руку на балкон, откуда женщина вместе с примчавшимся братом Эмори порталом перемещается в приемный покой Мунго.
Через шесть часов у нее на руках оказывается маленький Эмори Игнотиус Шаффик, долгожданный наследник, а его дядя усиленно заливает слезами рукав праздничной мантии.
Медея чувствует себя как никогда счастливой.
***
Ее охраняют. Медея понимает это далеко не сразу, загруженная многочисленными родственниками, крутящимися возле долгожданного наследника, который тоже любит привлекать к себе внимание, поднимая в воздух все, что попадается: от игрушки до мамы. Это радует, ведь у ребенка стабильный дар, он сильный маг. Поэтому женщина замечает слежку не в первый месяц и даже не во второй, лишь когда, сидя на качели в саду в редкие минуты перерыва, бросает случайный взгляд на заросли возле дома. И сразу просит о визите возможного инициатора данного безобразия.
Магнус Нотт красив, самоуверен, но не нагл, что определенно делает ему честь.
— Мистер Нотт, безусловно я признаю эстетическую привлекательность оставленного вами на мое попечение мальчика, однако он совершенно не вписывается в концепцию моего сада.
— Вы позволите принять эти слова за комплимент или вновь сошлетесь на банальное проявление вежливости?
Медея не сразу понимает, о чем конкретно идет речь, пока не вспоминает их первую встречу. Воспоминание смутное, кажется, она в самом деле что-то такое говорила, больше отвлеченная переживаниями о будущей встрече с женихом, нежели о расположении молодого боевика.