Женские лики столетней войны
Шрифт:
Несомненно, эти слухи были измышлением мужчин. Женщина, конечно, учла бы, что измотанная долгими верховыми переходами под палящим солнцем королева, наверное, мечтала помыться, отдохнуть и по возможности исправить тс повреждения, которые нанесли ее красоте солнце, ветер, пыль и усталость. Ведь даже на подходе к Эдсссс, которую крестоносцы намеревались отбить у сарацин, Алиенора потребовала устроить привал, чтобы она сама и ее дамы имели возможность отдохнуть и «почистить перышки».
Так что, скорее всего, эта любовная интрига была измышлением врагов либо Ллиеноры, либо, скорее, Раймунда. Эфемерное предположение, однажды переданное изустно, обрастало красочными
Безусловно, полностью исключить факт адюльтера нельзя, тем более что ююбы многие клялись, будто чуть ли нс сами держали свечку, но и поверить во внезапное безумие фраш(узской королевы трудно. Эта любовь должна была, как солнечный удар, неожиданно поразить двух трезвомыслящих и расчетливых политиков и заставить забыть обо всем на свете. Это мало согласуется и с активными попытками Раймунда использовать войска крестоносцев для присоединения к своим владениям новых территорий. Легче предположить, что лишения и неудачи похода вылились во взаимное раздражение, которое Людовик нс сумел, а Алиенора нс пожелала скрыть.
Продолжительное пребывание Людовика па Востоке было с точки зрения истинных интересов королевской власти величайшей политической ошибкой. Во Франции Суге-рий, как мог, боролся с феодальной партией, едва не добившейся свержения короля и возведения на престол его брата Роберта Бургундского.
Как-то получилось, что этот поход, к которому так стремился именно Людовик, тоже стали считать следствием пагубного влияния Ллиеноры.
Южане наставали, что развода потребовала их герцогиня; французы уверяли, будто инициатором разрыва был король.
Расторжение брака таких высоких особ являлось не столько личным, сколько государственным и даже общеевропейским делом. Немудрено, что папа римский Евгений Ш вметался с целью сохранить этот союз и с ним европейское равновесие. Но и он сумел добиться только согласия на своего рода эксперимент: если Людовик и Алиенора возобновят супружеские отношения и Господь благословит их рождением сыпа, брак родителей будет сохранен. Если же ребенок нс появится или родится дочь, супругов разведут.
Родилась дочь, Алике, ставшая впоследствии супругой графа Тибо дс Блуа1.
Но и без того было очевидно, что таким разным людям, как благочестивый Людовик и непредсказуемая Алиенора нс ужиться вместе. Ей ли, вдохновительнице трубадуров, покровительнице всего яркого, незаурядного оставаться покорной женой правильного, но такого скучного и пресного
Луи Французского. Да и он иначе представлял спутницу жизни — более мягкой, покорной, для которой он был бы верховным авторитетом.
На церковном соборе 1152 г. брак короля Франции и герцогини Аквитанской был признан недействительным по причине близкого родства. Оба бывших супруга желали во что бы то ни стало сохранить респектабельность. Алиенора отправилась в свои владения. А менее чем через два месяца после развода стало известно, что она вышла замуж за Генриха Анжуйского.
Это был не просто союз 30-летней женщины и 19-летнсго юноши; это было коренное перераспределение сил в Западной Европе. Вместе со своей рукой Алиенора передавала Генриху всю Западную Францию, что составляло две трети территории, над которой теоретически властвовал французский король. Этот факт, с точки зрения феодального права означавший вывод из-под юрисдикции французского короля половины его государства, — главная политическая причина затянувшейся на века вражды двух стран, приведшей к Столетней войне.
Новый супруг Ллиеноры происходил из одного
Надо сказать, что почти все старые династии имели истории, похожие на сказку. Но Анжуйский дом в этом отношении превзошел другие.
Анжуйские принцы выделялись среди всех феодальных властителей жестокостью, необузданностью, полным пренебрежением к принятым нормам морали и нравственности. Современники объясняли такие особенности характера происхождением от коварной волшебницы феи Мелузины, настолько обворожившей одного из первых графов, что тот привез сс в свой замок и сделал законной супругой. Он души нс чаял в красавице жене. Однако многочисленные странности нрава и поведения графини вызвали у родственников и приближенных правителя серьезные подозрения. Они были гем более обоснованны, что красавица не любила появляться в церкви, а уж если вынуждена была присутствовать при службе, каждый раз находила предлог удалиться перед внесением святых даров.
Как-то раз молодые родственники и придворные графа, сговорившись, плотным кольцом окружили графиню и ее четырех детей во время службы. Как только она собралась покинуть церковь, один из юношей наступил ногой на шлейф сс длинного платья. Женщина рванула к выходу, но тяжелый сапог крепко держал плотную ткань. Священник со святыми дарами между тем приближался. Тогда, издав дикий вопль, красавица обернулась чудовищем с кожистыми крыльями и, окутав потрясенных прихожан облаком зловонного серного дыма, вылетела в окно. Тут-то всем стало ясно, что под личиной прелестной женщины скрывалось противное Всевышнему существо — злая фея Мелузина. Она сумела захватить с собой двух младших детей. Двое других остались в страхе и ошеломлении среди людей; от них и пошли все графы Анжуйские.
«Дьявольское отродье», «чертово семя» называли за глаза правителей Анжу. Открыто попрекать анжуйцев их демонической прапрабабкой не рисковал никто: слишком взрывной был у них нрав и слишком быстрый меч.
Происхождение от нечистой силы явственно подтверждал жизненный путь Фулько Нерра (Черного), снискавшего у современников и другое прозвище — Грозный. Трижды граф Фулько отправлялся замаливать грехи в Святую землю, поскольку, нс в силах совладать со своим бурным темпераментом, он совершал, как свидетельствовал ученый монах Адемар из Шабанна, ужасные преступления по отношению к людям, церквям и монастырям. Раскаяние его было столь же безмерным, как и совершенные им злодеяния. В последний раз его виде™ в Иерусалиме, у Гроба Господня, с обнаженным торсом, и двое слуг по его приказу бичевали его и кричали, приводя в изумление толпу мусульман: «Господи, прими негодяя Фулька, графа Анжуйского, который предал тебя и отрекся от тебя. Взгляни, Иисусе, на покаяние его души!»
Его сын Жоффруа Мартелл (Молот, Грубый), беспринципный, жестокий и физически очень сильный человек, не умел скрывать свои амбиции и плохо владел искусством государственного управления. Он действовал в полном соответствии с грозным прозвищем, круша без разбора все на своем пути, и добился немалых результатов, став одним из крупнейших феодалов своего времени. Зато граф был одним из самых высокообразованных князей в Европе.
Фулько VI Анжуйский, личность загадочная и неоднозначная, один из первых тамплиеров, путем женитьбы на Мслисандс де Ретсль получил корону Иерусалимского королевства.