Женя и Дженни, или Вампир из 1Б
Шрифт:
Скорее всего, сорока где-то прихватила какую-нибудь вкусную корочку. И взлетела на сосну, чтобы спокойно полакомиться, но обронила свою добычу. А быстрая белка все это видела и шмыгнула вниз, чтобы подобрать угощение. Что сороке, разумеется, не очень понравилось. Потому что корочку она добыла вовсе не для того, чтобы угощать чужих и настырных грызунов. Пусть и с красивым пушистым хвостом. И слетела вниз отобрать лакомство, принадлежавшее ей по праву.
Белка сопротивлялась отчаянно. Она ловко увернулась от птицы, шмыгнула у нее под растопыренными крыльями, и мгновенно
Это сцена так захватила Дженни, что она на время забыла про кота. Кот, воспользовался ее невнимательностью, быстро выскочил из сирени и бросился наутек в конец участка. Тут Дженни очнулась и погналась за ним. Однако Рыжий повел себя не так, как другие кошки. Он остановился, опять выгнул спину и громко зашипел. Дженни присела перед ним и дружелюбно вильнула хвостом. Она не хотела драться с котом, но хотела бы его обнюхать. Кот несколько удивился такому собачьему поведению и тоже сел от удивления. И с минуту они так и сидели друг напротив друга, один другого разглядывая.
Женя увидела сидящих друг перед другом Дженни и рыжего кота, и закричала:
— Бабушка, бабушка, Дженни с котом разговаривает.
— Ну и пусть поговорят, — невнимательно сказала бабушка, как будто беседа кота с собакой была самым заурядным делом. Бабушка как всегда была занята, потому что не умела сидеть без дела, как хорошо умели и дедушка, и мама. И не любила, когда ее отвлекают.
— Ах, бабушка, ну почему же Дженни с котом разговаривает, а со мной нет!
— Ну, так ты ее научи, — сказала бабушка, так и не вникнув, по-видимому, в суть дела.
Дженни учится говорить
Наконец-то наступил день, которого бабушка, Женя и Дженни всегда с таким нетерпением ждали: суббота. В этот день вся семья, наконец, собиралась вместе. Впрочем, мама с дедом иногда приезжали и в пятницу, но тогда мама бывала недовольна: хоть один свободный от вас вечер у меня может быть! А деду одному ехать в переполненной электричке было лень. Впрочем, возможно, и он хотел скоротать вечерок в московской квартире без бабушкиного контроля и присмотра.
По субботам часов в одиннадцать утра у ворот останавливалась мамина машина, протяжно гудя. Это мама давала сигнал, что они с дедушкой уже здесь. Бабушка выходила из кухни на крыльцо, где уже булькало, шипело и скворчало. А Женя, и за ней Дженни вприпрыжку бросались к воротам, а дед уже снимал тяжелый брус, каким ворота запирались, и мама заводила машину во двор.
— Дженни, возьми себя в руки, — кричала мама, потому что Дженни от радости прыгала передними лапами на ее светлое платье. — Это бесчеловечно. То есть бессобачно.
— Ей, чтобы она поняла, надо говорить возьми себя в лапы, — поправляла маму Женя.
—
После поцелуев и глупого вопроса, не требующего ответа и обращенного к бабушке, как они здесь себя вели, начиналось самое интересное. На веранду приносили от машины свертки, сумки, пакеты и кульки.
— Ты забыла постное масло, — ворчала бабушка, разбирая сумку с продуктами на кухне. — А ведь оно было в списке.
— Ах, схожу я за твоим маслом, — отмахивалась мама. — Дай отдышаться. На шоссе пыль, жара и очень много машин.
Женя тем временем помогала дедушке распаковывать его пакеты, потому что в них-то и должно было быть самое главное — какое-нибудь необыкновенное угощение для нее. Сласти-мордасти, называла это бабушка, намекая на то, наверное, что если есть много сладкого, то у человека полнеет лицо.
— Ах, спасибо дед, — восклицала Женя, получая что-нибудь вкусное: рахат-лукум или кос халву. — Ты мой восхититель.
— Как-как?
— Ну, бабушка у меня восхитительница. А ты, значит, восхититель.
Такое слово у Жени, должно быть, получилось из сложения двух слов: воспитательница и восхитительная.
В эту субботу они точно так же ждали маму и деда. И когда они приехали, бабушка не нашла ничего лучше спросить дедушку:
— Боже мой, отчего ты приехал в разных носках?
— Разве?
— Сам полюбуйся.
— Но, Таня, такие носки мне выдала стиральная машина после сушки. Ну что ты с этими носками. Дай же, поздороваться с внучкой.
На этот раз Женя получила большую коробку шоколадных конфет, на крышке которой была воспроизведена картина Мишки в сосновом лесу. Так, во всяком случая, называла ее Женя, не зная, конечно, что некогда сосновый лес был нарисован отдельно одним художником, а медвежья семья позже пририсована другим.
— А знаешь, дед, — рассказывала Женя, уже ловко открыв коробку и засунув в рот сразу две конфеты, чтобы бабушка не увидела и не отобрала. Потому что бабушка любила повторять, будто детям нельзя много сладкого. Чушь какая!
— От этого толстеют. И зубы портятся.
— Зубы можно вставить новые. Еще красивее старых, как у тебя, — говорила Женя, которая подслушивала, наверное, разговоры взрослых. О том, например, что надо укрепить мост. Откуда у бабушка во рту может оказаться мост? Откуда и куда он ведет? У самой Жени были ровненькие зубки, правда два молочных уже выпали. Но вместо них вырастут новые, и предупреждения бабушки ее совсем не убеждали.
— Так вот, знаешь дед, — продолжила Женя, уминая конфеты, — к нам в гости прилетал большой белый попугай. Все его испугались, а мы с Дженни ни чуточки.
— Что ж, вы у меня храбрые девочки. Но откуда же он прилетал? Из джунглей Амазонки?
— Какой ты у нас все-таки глупый, дед. Амазонка же далеко за океаном, в джунглях, и попугаю столько ни за что не пролететь. Просто тетя Белла с крайнего участка отпустила его погулять.
— Да, тетя Изабелла большая шутница. Я помню, как однажды у нее сбежала макака, и ее ловили всем поселком. Это было трудно, потому что в те годы не было в продаже бананов.