Жерар Депардьё
Шрифт:
На роль Наполеона Жерар сразу предложил Кристиана Клавье. Из простого товарищества? Не только. Главное — из-за поразительного внешнего сходства: «Когда я увидел Кристиана в роли Тенардье, то сказал себе, что с его внешностью и умом надо сыграть Наполеона». Он же позвонил в Нью-Йорк Изабелле Росселлини, разбудив ее ранним утром, чтобы предложить ей роль Жозефины де Богарне. Джону Малковичу отвели роль Талейрана. «Приезжай, Джон, телевидение — это свобода!» — пылко заявил ему Депардьё, потому что сам в это верил.
Убедителен ли Клавье в образе Наполеона? Да, ответили и критики, и девять миллионов зрителей, посмотревших первую серию в октябре по каналу «Франс-2». Все, как и Депардьё, сочли, что Клавье внешне похож на своего героя; более того, войдя в образ, он сумел заставить позабыть о комических персонажах, которые
С таким же успехом фильм был показан в Италии; впрочем, там мнения разделились. Хотя игра Клавье, Депардьё, Изабеллы Росселлини не вызывала нареканий, Умберто Босси, эмоциональный лидер партии «Лига Севера», решил, что в фильме выражено слишком сочувственное отношение к «диктатору, обескровившему север Италии и разграбившему Венецианскую республику». Он высказал свое удивление, узнав о том, что итальянское государство тоже участвовало в создании этого фильма, наряду с США, Германией, Великобританией, Канадой, Венгрией и Испанией. Жерару Депардьё это не понравилось, и он сразу ответил на это замечание в таком же резком тоне: «Не Босси судить Наполеона. Ответ дали зрители, а наш фильм ни в чем не погрешил против истины. Возможно, Босси предпочел бы Наполеона-идиота?»
Никогда не упуская случая вступить в полемику, Депардьё у многих вызывал зубовный скрежет. На сей раз речь зашла о его отношениях со скандальным алжирским бизнесменом Рафиком Абдельмуменом Халифой, чьим компаньоном, как мы знаем, он стал, чтобы приобрести 150 гектаров виноградников в Тлемсене. Молодой алжирский миллиардер (ему тогда было тридцать пять лет), возглавивший конгломерат из самых разных компаний (банк, прокат машин, авиакомпания, фармацевтический завод в Алжире), являлся еще и спонсором футбольного клуба «Олимпик Марсель» и только что подписал договор о сотрудничестве с клубом регби из Бегля, в окрестностях Бордо. Однако эта сделка (более полумиллиона евро) отнюдь не пришлась по вкусу мэру города Ноэлю Мамеру, воинственному депутату от партии «зеленых». Он начал кампанию в прессе, заклеймив там Халифу как «союзника алжирских генералов, благодаря которым он и сколотил свое состояние, союзником алжирских властей, сеющих варварство, чинящих убийства и пытки». Публично развеяв таким образом миф, насаждаемый друзьями алжирского «чудо-юноши», лидер «зеленых» еще не знал (а может и знал?), что ввязался в политико-журналистские дебаты, которые Депардьё будет растравлять и подзуживать!
Первый акт этой пьесы начался в субботу в сентябре 2002 года. В тот день звезда кино и телевидения явилась на стадион в Бегле в черном джипе «мерседес», за рулем которого сидел Бернар Магре, друг-виноторговец. Поприветствовав местное руководство и понаблюдав за пролетом в небе самолетов «Халифа Эйруэйз», высокий гость проследовал в зал, где его дожидалась куча репортеров. Первый же вопрос, разумеется, был задан по поводу недавних заявлений Мамера. Депардьё не выдержал и взорвался: «Нужно прогнать его из партии; когда человек так говорит, он уже не политик!» И в заключение он совсем уж отказался от высокого стиля: «Наверное, наложил себе в бархатные штаны!»
Как и следовало ожидать, эту фразу подхватила и местная, и центральная пресса, иногда задаваясь вопросом о том, случайно ли вырвались у актера эти слова. Растерявшись от такого «лирического отступления», Мамер смог лишь прокомментировать эти высказывания, найдя их оскорбительными. Попутно он вновь сказал о своем недоверии к алжирскому миллиардеру и не без лукавства призвал «господина Депардьё отстаивать права кабильских эмигрантов, просящих убежища во Франции, поскольку на родине им угрожает смерть».
Третий акт: на сомнения в порядочности своего друга «Мумена» Депардьё снова ответил через посредничество журналистов: «В алжирской прессе освещены случаи, когда люди погибали, потому что выступали против терроризма и исламизма. Если бы господин Халифа совершил хоть что-то бесчестное, алжирская пресса давно бы об этом рассказала».
Ассоциация «Репортеры без границ» не могла согласиться с таким выводом. Уже несколько лет она возмущалась по поводу давления на множество независимых газет со стороны политических и судебных властей, подвергавших журналистов разного рода неприятностям.
С алжирской прессой не сложилось, пришлось обратиться к французской. Была опубликована серия статей,
85
Полное название — «Khalifa-TV». (Прим. ред.)
К несчастью для Депардьё, этот телеканал, который Халифа мечтал присоединить к своей империи, вскоре стал его кошмаром. После помпезной презентации во время роскошного праздника, устроенного на личной вилле алжирского миллиардера в Канне (с совершенно невероятным подбором актеров, среди которых были Мелани Гриффит, Патрик Брюэль, Люк Бессон, Рикки Мартин, Стинг, Наоми Кэмпбелл, Депардьё, Катрин Денёв, причем последние получили соответственно 30,5 и 40 тысяч евро за свое присутствие [86] ), «Халифа-ТВ» очень скоро обанкротился. Это было начало конца для нувориша, чья пресловутая империя, как вскоре выяснилось, на самом деле была выстроена на песке — и на сбережениях нескольких десятков тысяч алжирских мелких вкладчиков. Объединившись в ассоциацию, обобранные жертвы теперь взывают к руководству страны, а также к «Катрин Денёв, Жерару Депардьё и другим звездам французского кино, пользовавшимся щедротами Рафика Халифы», чтобы те помогли им вернуть «всё, что нажито непосильным трудом». Пока их призывы не нашли отклика.
86
Оправдываясь в финансовой полиции по поводу пухлого конверта, который он нашел на сиденье своего кресла в самолете, Депардьё объяснил, почему не заявил в налоговые органы: не мог же он обидеть друга, не приняв этот скромный подарок.
Алжирский выскочка, обвиняемый в злостном банкротстве и объявленный в международный розыск, сегодня живет «в изгнании» в Лондоне, в престижном квартале Найтсбридж. Там, в своей трехкомнатной квартире, он тщательно готовит свою защиту, которая, как он надеется, позволит ему избежать экстрадиции. Поверженный миллиардер вовсе не торопится вернуться в Алжир и предстать перед судом, уже приговорившим его заочно в марте 2004 года к пяти годам тюрьмы и штрафу почти в 70 миллионов евро.
А как же его друзья из шоу-бизнеса? Испарились, как по волшебству. Бывший меценат горько сетовал на людскую неблагодарность, вспоминая весной 2006 года своего «приятеля» Депардьё: «Жерар есть Жерар. Он говорит одно, потом другое. Он поверил в Алжир и поддержал нас своей репутацией, потому что это очень цельный человек. Депардьё пользовался моими самолетами, когда звонил мне и просил об этом. Он влюблен в авиацию. Если у меня были свободные самолеты, я предоставлял их ему. Мы иногда перезваниваемся. Порой он откровенничает со мной как с другом, но так ни разу и не приехал ко мне повидаться в Лондон».
Видно, продолжая уверять «Мумена» в своей неизменной дружбе, французский актер на деле решил отмежеваться от щедрого мецената. Но даже если допустить, что в свое время он стал жертвой манипуляций, осознал ли он хотя бы, что он тогда наговорил? История об этом умалчивает.
По иронии судьбы, когда Депардьё помогал устроить пресловутый каннский прием на вилле Халифы («самый невероятный праздник года», как писала местная газета), он как раз приступил к съемкам в новой комедии под вещим названием: «Невезучие».