Жернова. 1918-1953. Книга девятая. В шаге от пропасти

Мануйлов Виктор Васильевич

Послышались команды: «Строиться!»

И тут же среди деревьев пронеслось, как дуновение весеннего ветерка:

– Впереди наши! Наши впереди!

И вздох облегчения вырвался одновременно из многих грудей.

Посчитали – двести одиннадцать рядовых и двадцать три командира.

* * *

Но еще долго – до самого декабря! – в лесах оставались группы красноармейцев и командиров Красной армии, которые, пробираясь к своим, нападали на немецкие колонны, притягивая к себе целые дивизии врага, не имеющие возможности в силу этого участвовать в наступлении на Москву.

Глава 22

Сильнейший

взрыв раздался совсем рядом. Дрогнул пол под ногами, посыпались оконные стекла, порывом воздуха, пропитанного прогорклым запахом сгоревшей взрывчатки, отбросило внутрь кабинета тяжелые гардины. Вихрь пронесся по кабинету, сбрасывая со стола бумаги, распахнул двери. Затем потух свет.

Похоже, бомба упала на Соборной площади Кремля.

Сталин встал, затем сел, дрожащими пальцами нашарил на столе трубку, чиркнул спичкой, стал водить ею над трубкой, плямкая губами, прислушиваясь к грохоту зениток, следя за тем, как по гардинам скользят отблески лучей прожекторов. Еще где-то рвануло, – где-то за Москвой-рекой, – но далеко и глухо. Послышался подвывающий вой удаляющегося самолета.

В кабинет вбежали двое из охраны, остановились в дверях, светя фонариками.

Вслед за ними ворвался Поскребышев.

– Товарищ Сталин! – воскликнул он, и Сталин услыхал в его голосе неподдельный ужас перед случившемся. А еще более перед тем, что могло и может случиться.

– Ну что, товарищ Сталин? – переспросил Сталин сварливо. – Немцы взяли Москву? Высадили десант на Красной площади?

– Никак нет. Но вам срочно надо спуститься в бомбоубежище, товарищ Сталин, – пришел в себя Поскребышев. И добавил: – Вы не имеете права рисковать. Вы… Без вас все рухнет. Я же вам говорил, что здесь оставаться опасно.

«Все, похоже, и так уже рушится, – выбрал Сталин самое существенное из всего, что сказал Поскребышев. Он медленно выбрался из-за стола, направился к двери. – Пожалуй, надо внять настойчивым призывам Берии и остальных членов Политбюро, требующих, чтобы товарищ Сталин покинул Москву, – продолжал Сталин рассуждать сам с собой, по привычке обращаясь к себе так же, как к нему самому обращаются другие. – Да и то сказать: правительство в Куйбышеве, Генштаб в Арзамасе… Если немцы нащупали Кремль, они его в покое не оставят…»

Сталин не успел додумать мысль до конца, как неподалеку, но все-таки за стенами Кремля, словно подтверждая его мысль, вновь загрохотали взрывы бомб, и в груди у него похолодело. Однако он продолжал двигаться так же неторопливо, как обычно, будто не было взрывов и под ногами не хрустели осколки стекла.

– Ну чего встали? Ведите в бомбоубежище, – произнес Сталин, направляясь к двери мимо расступившихся офицеров охраны и тяжело дышащего Поскребышева. Ущипнув его за бок, спросил, хохотнув: – Что, Поскребыш, страшно?

– Страшно, товарищ Сталин, – признался Поскребышев. И тут же поправился: – Но не за себя, а за вас.

– Ну-ну… – усмехнулся Сталин. И тут же приказал: – Соединись с Жюковым… Нет, сперва с полковником Сбытовым. Узнай у него, почему наше ПВО допускает такие безобразия. – И пошел шаркающей походкой вон из кабинета.

Они спустились, не покидая Кремля, по эскалатору глубоко вниз, затем вышли на пустынную, если не считать охраны, платформу, оформленную без всяких изысков, и сели в единственный выгон,

обычный вагон метро, к которому была прицеплена мотодрезина. Проехав не слишком долго и не слишком быстро, вагон остановился. Все вышли на такой же железобетонный перрон, освещенный скупым светом немногих ламп. Далее была толстая стальная дверь с рулевым колесом. Преодолев высокий порожек, вступили на красную ковровую дорожку, и у Сталина возникло ощущение, что он, Сталин, миновав эту дверь, опять оказался в Кремле: панельные стены, дубовые филенчатые двери, далее «предбанник» со стульями вдоль стен и столом секретаря, комната охраны, еще двери и… и кабинет, знакомый до мельчайших деталей. Даже гардины такие же на, скорее всего, не существующих окнах, книжные шкафы с малиновыми томиками Ленина, большая карта СССР, стол для заседаний и рабочий стол товарища Сталина. Разве что помещение несколько меньше, но разница между тем, что наверху, и этим почти не заметна. Если бы не чувство унижения, испытываемое Сталиным при спуске в свой подземный кабинет.

Он прошел к столу, сел, положил руки на зеленое сукно, спросил, ни на кого не глядя:

– Так что полковник Сбытов?

– Уверяет, что прорваться к Москве удалось всего трем-четырем самолетам, – ответил Поскребышев, приблизившись к столу. – Все остальные сбиты или обращены в бегство на подходе. Еще сказал, что один из наших летчиков, совсем молодой лейтенант, таранил немецкий бомбардировщик. Оба самолета упали за пределами Москвы. Нашего пилота пока не обнаружили.

– А что Жюков?

– Жуков ждет у телефона, товарищ Сталин.

Сталин взял трубку, поднес к уху, произнес:

– Здравствуйте, товарищ Жюков.

– Здравия желаю, товарищ Сталин, – тут же откликнулась трубка голосом командующего Западным фронтом.

– Как дела на фронте?

– Немцы продолжают жать, но исключительно вдоль дорог. Их продвижение вперед замедлилось в несколько раз… – не более полутора-двух километров в день. Кое-где они встали в ожидании морозов…

– Как вы думаете, товарищ Жюков, – перебил генерала Сталин, – сможем мы удержать Москву? Вопрос стоит об эвакуации гражданского населения и других мероприятиях. Говорите прямо все, что вы думаете.

– Я думаю, товарищ Сталин, что Москву мы удержим, если сумеем создать соответствующие резервы, о количестве и необходимости которых я вам докладывал. Дивизии народного ополчения, которыми мы сегодня затыкаем дыры, решить эту задачу не в состоянии. Хотя дерутся они самоотверженно.

– Я думаю, товарищ Жюков, что резервы в ближайшее время у нас появятся. Но на это надо время. Есть у нас такое время?

– Я думаю, что есть, товарищ Сталин. Но не слишком много.

– Хорошо, что вы так уверены в своих прогнозах. Желаю вам успехов.

– Благодарю, товарищ Сталин.

Сталин положил трубку, глянул на Поскребышева. Затем спросил:

– Кому я назначал?

– Товарищу Берии. Он ждет.

– Пусть войдет.

Берия вошел, быстро приблизился, остановился напротив в ожидании.

– Что у тебя? – спросил Сталин.

– Немцы выбросили десант на Воробьевых горах. Десант этот уже почти уничтожен войсками НКВД…

– Большой десант?

– Человек пятьсот. Вооружены ручными пулеметами…

– Все?

– Точно не знаю, но, как мне доложили, огонь с их стороны очень сильный.