Жертва без лица
Шрифт:
Сама того не желая, она переключила обратно.
– И, по-твоему, о чем будет идти речь?
– Вероятно, он объявит о своем уходе и попытается сделать вид, что это его собственный выбор.
– Означает ли это, что его на самом деле уволили?
– Да, вероятно. Но люди с опытом и компетенцией Слейзнера всегда востребованы. Поговаривают даже о том, что он может стать нашим следующим министром юстиции. Так что кто знает, что он припас.
– А если на пресс-конференции не будут говорить о его уходе?
– Тогда он должен предъявить что-то конкретное
– Но это маловероятно?
– Да.
Дуня выключила телевизор, вытащила батарейки из пульта и отшвырнула их, чтобы не поддаться искушению вставить их снова. Она точно знала, о чем пойдет речь на маленькой пресс-конференции Слейзнера.
Фото преступника.
Ее фото.
Он будет бить себя в грудь и проводить мысль о том, как хорошо работал отдел под его руководством. Что дело скоро будет раскрыто, а преступник схвачен. Не шведами, а датчанами.
Как будто Ким мать его Слейзнер хоть сколько-нибудь радел о деле.
Все это просто игра. Спектакль с целью отвлечь внимание от его личных скандалов. Согласовать свои действия со шведами и посмотреть, к чему они пришли, прежде чем бить в литавры, не для него. Эта пресс-конференция посвящена ему самому и никому другому. И плевать на все.
И глазом не моргнув, он солгал ей прямо в лицо и пожертвовал и ею, и ее работой. Еще не успели высохнуть чернила на ее заявлении об уходе, как он отобрал у нее ключи, бейджик, пропуск и служебное оружие. Дал ей две минуты собрать личные вещи в ящик и все время, как ястреб, маячил у нее за спиной.
Точно так же, как Фабиана Риска, ее выбросили за дверь, и так же, как и он, она не отступит. Она ни за что не отойдет в сторону и будет идти дальше, пока дело не перестанет быть открытой гнойной раной.
Дуня не знала, какие последствия будет иметь завтрашний спектакль Слейзнера. Но предполагала худшее. Преступник, вероятно, уйдет в подполье, и его будет почти невозможно найти. Чем дольше он пребывает в неведении относительно того, сколько известно полиции, тем лучше. Это увеличивает шансы, что он, в конечном итоге, потеряет бдительность, начнет халтурить и допустит роковую ошибку.
Необходимо что-то предпринять. Она не может помешать Слейзнеру обнародовать фото, но может сделать так, что шведы получат его раньше. Она взяла свой мобильный и нашла номер Фабиана Риска. Послышались гудки, но никто не ответил. Было только двадцать минут десятого. Не слишком рано, но и не слишком поздно для звонка. Она сделала новую попытку, оставив на этот раз короткое сообщение. Что у нее есть одна вещь, на которую ему следует посмотреть, и что она едет в Швецию, чтобы показать ее.
Поскольку существовал риск, что кто-то еще прослушивает его автоответчик, она не сказала, что это. Она не собиралась говорить, что поедет в Швецию. Еще меньше она собиралась ехать. Но подумав, решила, что оно того стоит. Конечно, у нее есть его мейл, но, как и с автоответчиком, она не
Дуня открыла компьютер и кликнула на электронную почту, чтобы увидеть фото. Но почта со всеми ее мейлами не открылась, и ее попросили ввести пароль. Она напечатала «Shawarmapaj55» – пароль, который использовала в слишком многих местах и который надо было сменить, как только у нее будет время.
На дисплее появилась надпись на английском:
НЕПРАВИЛЬНЫЙ ПАРОЛЬ.
Она попробовала еще раз.
НЕПРАВИЛЬНЫЙ ПАРОЛЬ.
Неужели этот подонок приказал сменить ей пароль?
– Реннинг слушает…
– Ты сменил пароль на моем мейле?
– Привет, красотка. Послушай, я сейчас немножко занят, – зашептал он. – У меня люди, и мы только что закончили есть суши, и…
– Микаэль, какого черта, – прервала его Дуня. – Это важно. Это ты сменил пароль?
Она услышала, как он вздохнул. На заднем плане слышался саундтрек к фильму «Титаник».
– Я слышал, ты уволилась.
– Слизняк не оставил мне выбора, а сейчас я должна войти в мою почту.
Раздался новый вздох.
– Он пришел ко мне, как только ты ушла, и приказал мне сменить пароль. Чисто юридически эти мейлы не твои.
– Микаэль, мне очень важно получить доступ к одному из моих писем именно сейчас. Не позже. Сейчас. Понятно?
– Почему?
– Чем меньше ты знаешь, тем лучше. Ты должен просто-напросто положиться на меня. Тебе только надо дать мне новый пароль.
– Сорри, но так не пойдет. Наверняка именно в эту секунду Слейзнер просматривает твою входящую почту. Завтра у него пресс-конференция. И он сразу же увидит, что в почту пытаются войти с другого адреса IP, и как только до него дойдет, что это твоя почта, он поймет, что я тебе помог.
Он прав. Проклятие.
– Но… У меня было чувство, что ты позвонишь, и я сделал копию всего твоего компьютера до того, как Слейзнер вцепился в него зубами. Я могу поместить копию в Dropbox.
– Прекрасно. Лучше всего прямо сейчас.
– Похоже, мы пришли к консенсусу.
Через двадцать пять минут Дуня смогла перекинуть фото преступника на флэшку, а еще через пятнадцать почистила высохшие картриджи и распечатала фото. Спустя десять секунд она вышла из квартиры на улице Блогордсгаде и поспешила на станцию метро «Неррепорт».
84
– СИЗО? – переспросила Тувессон.
– А почему бы и нет? Только на выходные, – сказал Утес. – Он же охраняется, и нам не надо ждать, пока Мальме выделит людей. В понедельник посмотрим, есть ли более подходящее решение.
Они поели около киоска гриль и пошли направо по улице Рундгонген; на другой стороне дороги виднелись СИЗО и полиция. Тувессон еще не определилась, нравится ли ей эта идея. Ей надо привыкнуть к мысли. Взять оставшихся одноклассников и предложить им защиту в виде пребывания под замком в СИЗО, без сомнения, решение радикальное и более чем спорное. Но, может быть, это все же не такая плохая идея.