Жертва Вдовы
Шрифт:
После недолгого колебания Флиндерспелд протянул руку:
— Там есть пещера, недалеко от поверхности, под главной рыночной площадью. Торговцы-свирфнеблины всегда останавливаются там, когда приезжают в город.
— Хорошо. — К'арлайнд уронил кольцо в ладонь глубинного гнома. — Представь ее как можно подробнее.
Флиндерспелд сунул палец в кольцо и крепко зажмурился. Он представил себе пещеру, такой, какой видел ее в последний раз, старательно вспоминая каждый камень и трещину. Несколько мгновений спустя маг похлопал его по макушке.
— Этого довольно, — сказал К'арлайнд. — Можешь остановиться. —
Флиндерспелд сглотнул. Кивнул:
— Прощайте, К'арлайнд, и спасибо. Если вы когда-нибудь…
К'арлайнд рассмеялся.
— Дурачок, — сказал он. — Подожди пока прощаться. Я составлю тебе компанию.
Желудок К'арлайнда перевернулся, когда он почувствовал, что стремительно падает в пустоту. Флиндерспелд завыл от ужаса, поскольку пол пещеры стремительно несся им навстречу. К'арлайнд покрепче сжал в руке рубаху глубинного гнома и активирован знак своего Дома, остановив их падение почти у самого пола. Изогнувшись, он принял вертикальное положение, и ноги его нащупали камень.
Пещера была точно такая, как представлял ее Флиндерспелд, — обширное пространство с ровным дном и усеянным сталактитами сводом. Она была битком забита ящиками, корзинами, вьючными ящерами и походным снаряжением. Две дюжины свирфнеблинов, стоящих здесь лагерем, повскакивали на ноги, подняв переполох, когда прямо перед ними материализовались К'арлайнд и Флиндерспелд. Один из глубинных гномов метнул кинжал, отскочивший от защитной сферы, которой окружил себя маг.
Флиндерспелд протянул к ним руки и что-то прокричал на своем языке, но сородичи лишь свирепо смотрели на него. Наверное, они нервничали из-за К'арлайнда.
— Иди, — сказал маг, легонько подтолкнув Флиндерспелда вперед. — Поговори с ними. Я уверен, со временем они успокоятся. Они кажутся довольно дружелюбными.
Флиндерспелд, похоже, не был в этом уверен.
К'арлайнд увидел, как другой глубинный гном наложил на тетиву стрелу и взвел арбалет. Дроу помахал своему бывшему рабу:
— Удачи! — и телепортировался обратно.
Все еще смеясь, он вернулся в лес. Вот это был прыжок! Он не ожидал, что потолок окажется таким низким. По воспоминаниям Флиндерспелда, пещера была огромной.
Увидит ли он глубинного гнома еще когда-нибудь, подумалось ему. Он надеялся, что другие свирфнеблины не убьют его бывшего раба, хотя и понимал, что это было бы гарантией того, что тот никогда уже не выдаст его. Он говорил себе, что были вполне практичные основания отпустить Флиндерспелда на волю. Во-первых, если К'арлайнда подвергнут еще одному заклятию правды, он сможет честно сказать, что глубинный гном отправился туда добровольно и ему не было причинено никакого вреда. А если когда-нибудь в будущем ему потребуется, чтобы глубинный гном сослужил ему какую-нибудь службу, благодарность Флиндерспелда за то, что ему сохранили жизнь, можно будет обратить в чувство обязанности.
И все же К'арлайнду будет не хватать его.
Маг прогнал эту мысль прочь. Не время для сантиментов. У него есть более насущная задача — встретиться с Квили
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
Квили смотрела на перепутанные стальные колечки, изъеденные остатки кольчужной рубахи, прошедшей через желудок кравлера. Похоже, тайна внезапного исчезновения начинающей жрицы разрешилась. Надежды воскресить Талесте из мертвых не было. Не осталось ни осколка кости, лишь несколько обрывков кольчуги и бесформенный кусочек серебра, бывший некогда священным амулетом.
— Слезы Эйлистри, — пробормотала Квили, — да омоют ее душу.
Рядом с нею Ильрени повторила ее молитву.
Боевая наставница храма была крохотной женщиной, гибкой, как прутик, с тонкими чертами лица, высоко изогнутыми бровями и голосом высоким, почти пронзительным — как у ребенка. Мускулы ее, однако, были крепки, как бечевки, из которых делают плети, а воинские таланты — общеизвестны. Ей были вверены оборона Променада и одна из наиболее почитаемых реликвий: поющий меч, один из тех, с которыми Квили и ее товарищи ходили в бой против аватара Гонадоора. Меч Ильрени всегда держала при себе, в заплечных ножнах.
— Почему ты вызвала меня? — спросила Квили. — Ответ на нашу загадку представляется достаточно простым. Начинающую сожрал кравлер-падальщик, а останки ее оказались тут.
— Именно так думал и патруль, нашедший это, — ответила Ильрени, — пока они не пропели заклинание. Когда они обнаружили то, что еще здесь находится, то не захотели это трогать. Попробуй сама, и увидишь.
Квили пропела короткую молитву, проведя рукой над изуродованными остатками кольчуги. Вокруг овальной выпуклости, погребенной под массой, вспыхнула аура. Она переливалась мерцающими пурпурными огнями, прочерченными насквозь сплетающимися черными линиями.
Щелчок пальца жрицы поднял предмет на уровень глаз. Она описала пальцем круг, заставляя объект вращаться. Линии магической силы перемещались взад и вперед по поверхности пурпурной ауры, то образуя узоры, похожие на паутину, то сплетаясь в некое подобие сильно упрощенной руны детека. Аура тоже мерцала, переливалась от мягкого небесно-голубого до зловещего багрового. Квили сотворила заклинание, которое должно было подвергнуть двеомер анализу, но, как ни перебирала она нити Пряжи, единственной музыкой, издаваемой обсидианом, была какофония перепутанных нот. Она могла утверждать, что камень содержит в себе какое-то заклинание, но что-то не давало ей узнать больше. Впечатление было такое, что этот магический предмет находился в руке заклинателя, чья воля противостоит ей, хотя ясно было, что это не так.
Квили завершила свое заклинание провидения. Магические линии силы, которые оно делало видимыми, исчезли. Предмет снова казался не более чем овальным отполированным куском черного обсидиана.
— Никогда не встречала ничего подобного, — проронила Ильрени.
— Я тоже, — отозвалась Квили, — хотя это явно разновидность магии камней — и ей много тысяч лет, судя по архаичному начертанию руны.
— Что это за слово?
— Это зависит от того, написана она дворфами или гномами. Она читается как фровен, но обозначать может и «метать», и «искривлять».