Жертва всесожжения
Шрифт:
Такие вопросы отлично действуют, когда знаешь ответы. Если ты задаешь вопрос, а ответ застает тебя врасплох, ты попадаешь в дурацкое положение. Чтобы говоритъ с угрозой, надо быть информированным.
Он секунду помолчал и ответил:
– Нет.
– А кто лупа?
Он нервно проглотил слюну – в трубке было слышно.
– Ты.
– И по рангу я выше ее?
– Сама знаешь.
– Тогда оторви свою задницу от дивана и делай, что я говорю.
– Лупа, Сильвия меня накажет. Больно накажет.
– Я прослежу, чтобы этого не случилось.
–
– Ты прав, Кевин. Драться с ней я не могу, но могу ее убить.
– То есть?
– Если она тебя накажет за то, что ты мне помог, я ее убью.
– Ты всерьез?
Я вздохнула:
– Послушай, Кевин, я ее знаю. И если я тебе говорю, что могy навести пистолет ей в лоб и спустить курок, можешь мне верить. Могу ее убить и убью, если она меня вынудит. Это не шутка, не блеф и не игра.
Говоря эти слова, я слушала свой голос. Он звучал устало, почти скучающе и так серьезно, что мне самой стало страшно.
– Хорошо, я приеду, но если ты меня бросишь, она меня может убить.
– Я даю тебе свою защиту, Кевин, и я знаю, что это значит в стае.
– Это значит, что я должен признать тебя доминантом, – ответил он.
– Верно. И еще это значит, что, если тебе кто-то бросит вызов, я могу помочь тебе в бою. По-моему, обмен равноценный.
Снова молчание в телефоне. Кевин задышал медленнее и глубже.
– Обещай, что не дашь меня убить.
– Этого я обещать не в состоянии, Кевин, но могу обещать другое: если Сильвия тебя убьет, я убью ее в ответ.
Молчание, на этот раз не такое долгое.
– Я тебе верю. Буду в больнице минут через сорок, постараюсь раньше.
– Спасибо, буду ждать.
Повесив трубку, я позвонила двоим оставшимся. Оба согласились приехать. Значит, я провела на песке черту между собой и Сильвией. Ей это не понравится, ни капли не понравится, и ее можно понять. На ее месте я бы тоже вышла из себя. Но пусть она не трогает Ричарда. Ирвинг сказал, что Ричард вроде как раненый, будто у него не стало сердца. И я помогла нанести эту рану. Это я разрезала его сердце на кусочки и плясала на них. Ненамеренно – намерения у меня были добрые, но вы же знаете, какую дорогу ими мостят.
Я не могу любить Ричарда, но убить ради него я могу. Убивать – более практичный из этих двух даров. А я последнее время стала очень практичной, очень.
6
Сержант Рудольф Сторр явился раньше сиделок-вервольфов. Я его сама вызвала. Он командовал Региональной Группой Расследования Противоестественных Событий – РГРПС. Некоторые, знавшие, чем она занимается, называли нас «Вечный покой». Каждый развлекается как может.
Рост у Дольфа шесть футов восемь дюймов, сложен он как профессиональный борец, но давит он не размером. Он принял группу, созданную почти в насмешку, чтобы кинуть кость либералам, и превратил ее в рабочую единицу. РГРПС за последние три года раскрыла больше преступлений
Он закрыл дверь и уставился на меня сверху вниз:
– Доктор мне сказал, что в палате находится детектив. А никого, кроме тебя, не вижу.
– Я не говорила, что я детектив. Я сказала, что работаю с группой. Остальное они домыслили.
Дольф покачал головой. Волосы у него закрывали кончики ушей – ему уже давно надо было бы постричься.
– Если ты изображаешь из себя копа, почему не наорала на того типа, которому полагается охранять дверь?
Я улыбнулась:
– Решила оставить эту работу тебе. Думаю, теперь он уже знает, что поступил нехорошо.
– Я постарался, – ответил Дольф, по-прежнему стоя в дверях. Я осталась сидеть на стуле. Мне удалось не вытащить пистолет, когда открывалась дверь, и я была этому рада. Он и без того смотрел на меня слишком сурово, а если бы я еще за светилась с оружием...
– Что тут происходит, Анита?
– Ты знаешь все, что знаю я.
– Как ты оказалась на месте так вовремя?
– Мне позвонил Стивен.
– Рассказывай.
Я рассказала. Даже насчет сводничества не умолчала – я хотела, чтобы это прекратилось. Оставила за кадром очень немногое – например, то, что когда-то убила прежнего альфу леопардов-оборотней. Но скрыть только этот факт для меня почти то же, что выложить все начистоту.
Дольф моргал и записывал все в свой верный блокнот.
– Ты хочешь сказать, что потерпевший позволил кому-то все это с собой проделать?
Я покачала головой:
– Все не так просто. Я думаю, он шел на то, чтобы его заковали в цепи. Он знал, что будет секс и боль, но вряд ли думал, что окажется так близко к смерти. Врачам даже пришлось дать ему свою кровь – шок развивался быстрее, чем тело успевало восстанавливаться.
– Я слыхал, что оборотни и худшие раны у себя заживляют, – сказал Дольф.
Я пожала плечами.
– У оборотней тоже одни выздоравливают быстрее других. Натэниел очень низко стоит на лестнице власти, как мне сказали. Может быть, частично его слабость в том, что он не умеет заживлять раны как следует. Не знаю. – Я развела руками.
Дольф перелистнул несколько страниц блокнота и нашел, что искал:
– Его подбросили ко входу приемного отделения, завернутого в простыню. Никто ничего не видел – он просто появился.
– Так ведь никто никогда ничего не видит, разве не так, Дольф? Или бывают исключения из этого правила?
Эти слова заслужили слабую улыбку. Приятно. Последнее время Дольф был не слишком мной доволен. Только недавно он узнал, что я встречаюсь с Принцем Города. Ему это не нравилось. Он не доверял людям, которые общаются с монстрами. И его можно понять.