Жертва вторжения
Шрифт:
В тот день Удалов ушел досыпать, так и не вылечившись от аритмии, потому что аритмии у него не обнаружилось. Но в ближайшие дни, пока Минц еще не послал в Москву свое средство на испытания, он не отказывал соседям в помощи. Больше всех повезло Гавриловой, которую одним лекарством вылечили от зубной боли, зуда и запора.
Но в последний день перед отправкой образцов и документации в Главное фармакологическое управление случилась неприятность, которая, следует признаться, в конечном счете загубила открытие Минца.
К Минцу пришел Погосян, который мучился давлением
И надо же было так случиться, что именно в этот момент Минц бежал через двор, чтобы успеть к междугородному автобусу, которым к нему приезжал господин Арман Сингх, друг и коллега.
– Ты постой, Лев Христофорович! – закричал Погосян. – Ты мой живот видишь? До какого я ожирения дошел – вот-вот рожу, понимаешь? А сегодня меня в гости к директору рынка позвали. Если я пойду, то еще килограмма два ожирения прибавлю. Мое сердце сделает чик-чик – и готов! Весь город говорит, что у тебя лекарство по буквам дают.
– Вот что, – сказал тогда Минц, который не имел времени вернуться домой и снабдить Погосяна нужным пузырьком. – Дверь ко мне открыта, лекарства стоят на полке справа, все подряд, на каждой бутылочке буква. Ясно? Возьми бутылочку с первой буквой твоей болезни, накапай себе восемь капель и поставь бутылочку на место, понял?
– Все понял, – ответил Погосян. – Спасибо тебе, Лев Христофорович, приходи в гости, всей семьей будем рады.
На этом они и расстались.
На следующее утро, совсем еще рано, Погосян подошел к окну Минца и постучал сурово, как судьба.
Минц, ежась, отворил окно.
– Ты убийца, – сказал Погосян.
Под глазом у него желтело, на виске багровела ссадина, нос был слишком красным.
– Господи! – испугался Минц. – Кто это вас так?
– Ты мне какое вредное лекарство дал! Я за столом хозяина обидел, а хозяйские родственники потом меня коллективно обидели.
– Погодите, погодите, – оборвал стенания Погосяна Лев Христофорович. – Вы в окно можете влезть?
В окно Погосян влез, не прекращая стенать, потому что у него болело все тело.
– Рассказывайте! – велел Минц, а сам тем временем накапал пострадавшему несколько капель лекарства на «у» от ушибов и на букву «ц» от царапин.
– Я в гости пришел, костюм надел, – признался Погосян, – сижу за столом, культурно. Никто на меня внимания не обращает. Только в рюмку налили. Потом Джуликадзе, уважаемый человек, тамада, говорит тост за здоровье уважаемого директора рынка товарища-господина Попийвода. Все, конечно, выпивают, а я не выпиваю.
– Почему? – спросил Минц, протягивая гостю лекарство.
– Потому что не хочется, – признался Погосян. – Кушать зверски хочется, а пить не хочется. Я покушал немножко, а тут второй тост за хозяйку дома. Я кушать хочу, а пить не могу. Кушаю, а люди на меня смотрят очень подозрительно. А уважаемый товарищ Джуликадзе громко говорит: «Был один французский человек граф Монте-Кристо, он в дом приходил к кровникам, ничего не пил, только кушал. А потом мстил. Скажите мне, почему этот самый Погосян хочет мстить нашему товарищу-господину
– И что же?
– Потом меня бить стали, – закончил Погосян.
Лекарство на буквы «у» и «ц» уже помогало. Царапины и ушибы исчезали с кожи.
– Дорогой Погосян, – вежливо сказал Минц. – Вы не будете любезны показать мне на полке, какую бутылочку брали и пили из нее капли?
– Какую сказал, из такой и пил, – ответил Погосян.
Но поднялся, кряхтя, подошел к полке, взял с нее бутылочку и показал профессору.
– Эх, это я виноват! – сказал профессор. – Вкупе с отечественной системой образования. Плохо мы учимся в школе, ой как плохо! Признайся, на какую букву начинается слово «ожирение»?!
– Ясно на какую! – обиделся недоверию Погосян. – На букву «а»!
– Вот именно. – Минц отобрал у Погосяна бутылочку с лекарством от болезней на букву «а». – Тебя мы вылечили от алкоголизма. Ты теперь никогда пить не захочешь.
– Ай-ай-ай! – завопил несчастный Погосян. – А как же презентации? А как же общественная деятельность?
Третье из неудачных изобретений Минца было связано со стариком Ложкиным, человеком вздорным и пожилым.
Хоть и не хотелось Ложкину идти к Минцу на поклон, ввиду того что Минц был лицом еврейской национальности, почти чеченом, но склероз замучил. Старуха смеялась и издевалась, пенсионеры не брали в лото играть, да и сам чувствовал, что теряет хватку. А Ложкин занимался общественной и непримиримой политической деятельностью. Ему была нужна память.
Так он и заявил Минцу. Со всей прямотой.
Минц сказал:
– Любопытно. А вы не пробовали записную книжку завести?
– Пробовал, три раза в автобусе забывал, остальные разы дома или на скамейке.
– Значит, вам нужно такое напоминание, которое нельзя забыть?
– Ну хоть разовое! – взмолился Ложкин. – Чтобы я, из дома когда ухожу, вспомнил, куда ухожу.
– Это можно сделать, – ответил Минц. – Я завтра к вам зайду.
Когда Минц назавтра зашел, Ложкин не сразу вспомнил, зачем это лицо к нему явилось, и сначала решил, что Минц пришел сдаваться. Минц напомнил, Ложкин смутился.
– Покажите, – попросил Лев Христофорович, – как вы покидаете квартиру.
– А просто, – ответил Ложкин. – Галоши надеваю, причесываюсь перед зеркалом…
– Всегда?
– А как же непричесанным на улицу выйдешь?
– Замечательно. На это я и рассчитывал. – Минц достал из кармана тюбик и тряпицу. Выжал из тюбика немного мази.
На голоса вышла Матрена Ложкина. Спросила, чего мужики расшумелись.
– Сейчас я сделаю для вашего супруга антисклерозник, – сказал Минц. – Но нам нужна ваша помощь. Это зеркало будет теперь работать по принципу записной книжки. Вечером или с утра, неважно когда, вы этому зеркалу будете сообщать, куда вашему супругу надо идти, с кем встречаться. А когда он будет перед зеркалом причесываться на предмет ухода из дома, лицо, к которому он идет, будет появляться в зеркале и сообщать… Впрочем, к чему лишние слова! Смотрите.