Жертва вторжения

Булычев Кир

– Князь Гаврила Незлобивый в декабре нас штурмом брал, – ответил Ложкин. – Тогда зимой легче было технику подвозить, летом грязь непролазная.

– Это правильно, – похвалил Мощин наших предков. – Собираем актив.

На следующий день газета «Гуслярское знамя» вышла под шапкой:

«ВЕЛИКОМУ ГУСЛЯРУ 775 ЛЕТ! ДОГОНИМ

И ПЕРЕГОНИМ МОСКВУ!»

Корнелий Удалов сказал своему другу Минцу:

– Тоже мне, круглая дата! Через год снова справим, да?

– Народу нужны зрелища, – ответил Минц. – Нужнее хлеба,

не считая колбасы.

Мощин совершил ряд дальних и ближних поездок. Собирал деньги на юбилей. Дали многие, но понемногу: Вологодская администрация, Академия вредителей леса, банк «Неустройкредит», Министерство культуры, Ассоциация малых народов Севера и ряд коммерческих структур.

Конечно, если бы Мощин догадался, то денег у Ассоциации не стал бы брать. Гусляру еще национальных проблем не хватало.

Деньги стекались в Гусляр тонкими ручейками. Их было недостаточно.

И тут на прием к Мощину пришел Глеб Неунывных.

Это был небольшого росточка дядечка, в одежде черного цвета на пять размеров больше, чем надо. Галстук ему тоже был велик.

Посетитель уселся на стул и достал визитку, вырезанную из янтаря, с золотыми буквами:

«Глеб Неунывных, генеральный президент ООО «Чистюля-онал».

– Зачем пожаловали? – спросил Мощин.

Посетитель был крутой, денежный и опасный.

– Зима наступает, – сказал генеральный президент. – Снегопады, заносы. Катастрофа! Юбилей придется отменить.

– Зачем же отменять? – усмехнулся Мощин. – Народ съедется. Может, даже из дальнего космоса. Спонсоры есть.

– Спонсоры не помогут, – сказал посетитель. Глазенки у него злобно сверкнули. – Спонсоры в снегу утопнут. У вас в городе уборка не организована.

– Опять же ошибка! – радостно засмеялся Мощин. – У нас в наличии два уборочных комбайна…

– Без запчастей.

– Три грузовика для вывоза.

– Водку возят.

– Целая армия дворников.

– Пьет ваша армия.

– Может, и пьет, но когда город говорит: «Надо!», они отвечают: «Есть!»

– Будем чистить, – сказал генеральный директор. – Поможем. Обеспечу уборку города на период зимы. Почти бесплатно.

Мощин нашелся и ответил пословицей:

– Бесплатный сыр, дорогой мой человек, бывает только в мышеловке.

– Принимаю вашу шутку и отвечаю: моя фирма имеет завод по производству «Розочки». Приходилось слышать? Не приходилось. Безвредно, быстро, ласково. По минимальной отпускной цене, возможны варианты. Закупаете тонну, получаете комиссионные.

– Как так комиссионные? – рассердился Мощин. – Кому какие комиссионные, понимаешь?

– Безвредно, – ответил гость. – Лично в конверте, сто баксов с тонны. Радость всеобщая.

Он положил на стол длинный белый конверт, совершенно пустой на вид. Конверт загадочным образом скользнул к Мощину, но тот отбивался и попискивал.

– Место! – крикнул Неунывных конверту. Потому что вряд ли он мог так крикнуть городскому главе.

Конверт исчез в кармане Мощина, и тот, как ни выковыривал его, ничего не вышло. Мощин сказал посетителю:

– Вон отсюда! Чтобы вашей

ноги здесь не было.

– Поставка завтра, будете благодарить до конца жизни, – ответил Неунывных и исчез. Через пять минут взвизгнула из приемной секретарша, а еще через минуту зашуршал шинами белый «Мерседес». Мощин выбежал в приемную. Валюша была почти растерзана, она сладко стонала.

– Прикройся, – сказал Мощин.

Валюша попыталась прикрыться зелеными купюрами, что лежали стопкой на ее животике.

Через неделю прибыл «КамАЗ», полный пластиковых мешков с изображением роз в натуральных цветах. Мощин подписал накладную и созвал городской актив на полевые испытания.

Как раз прошел снег, площадь Землепроходцев была похожа на степь-да-степь-кругом, заслуженный дворник Рахат Мухитдинов вышел на простор с эмалированным лукошком через плечо и пошел по целине, размахивая правой рукой, как сеятель на агитплакате двадцатых годов. Демонстранты с красными флагами выкрикивали критические замечания. Снег за спиной дворника начал таять, чуть дымясь. На площади образовалась черная блестящая полоса.

Присутствовавший на демонстрации Глеб Неунывных стал хлопать в ладоши.

– А если тридцать градусов мороза? – спросил Ложкин.

– Будем испаряться! – ответил генеральный директор. – И в сорок не замерзнем! Ваш город спасен.

– Сколько придется платить? – спросил Корнелий Удалов.

– По бартеру, – ответил Мощин. – Все утрясено. Город не потеряет ни копейки.

Неунывных умчался на своем «Мерседесе» на базу благоустройства. Оттуда он взял курс в свои края. За «Мерседесом» следовали два грузовика и три снегоуборочных комбайна, которые он получил по бартеру как предоплату за «Розочку».

В Великом Гусляре началась цивилизованная жизнь. Как в Москве.

При трескучих морозах его жители брели по черным лужам, хлюпали по черной жирной грязи, машины разбрызгивали грязь по стенам домов, вечерами женщины старались отстирать засоленные брюки и ботинки, а шоферы соскребали с машин белый жгучий налет… Было куплено вдоволь кумача на украшение улиц.

Профессор Минц пришел к Мощину в начале декабря, когда до юбилея оставались считаные недели. Мощину не хотелось видеть надоедливого профессора, добра от этой встречи он не ждал, к тому же он спешил: пора было выкупать красный кирпич для завершения строительства замка. Благо Глебушка привез вчера две сотни баксов.

– Ну что у вас, мой дорогой человечище? – спросил Мощин, поправляя очки, которые все сползали на кончик острого носа, удивительно выдававшегося на совершенно круглом и даже пухлом лице.

– Я подсчитал возможные последствия, – сказал Минц. – Это может плохо кончиться для города.

– Лишнее, лишнее, вот это лишнее. Не советую слушать злопыхателей. Наверное, опять Корнелий Иванович Удалов под меня копает?

– Вы хоть состав этой «Розочки» установили?

– Одобрено. Одобрено Ассоциацией фармакологов, мне лично даны гарантии, – сказал Мощин.