Жертва
Шрифт:
Сильвен признался, что вынужден был рассказать ему и что действовал в интересах их спасения. Беатрис хотелось в это верить, но в окружении Дариана не выживали альтруисты, свято верующие в благие цели и розовых пони. Те, кому весьма сомнительно повезло услышать это имя, не могли рассчитывать на продолжение прежней жизни.
В конце первого тысячелетия нашей эры, его якобы убила кровная дочь по первой линии, прародительница всех измененных. Дэя. Её имя наводило страх и ужас на любого измененного, который был достаточно адекватен, а имя Дариана
В тот год они с Авелин временно обосновались во Франции. Первые несколько лет после кошмара в Ордене Сильвен всюду их сопровождал. Они путешествовали по Миру под видом супружеской пары Франсуа и Беатрис де Шуази. Впоследствии все изменилось, он появлялся все реже и реже, и его визиты носили исключительно деловой характер.
Поначалу Беатрис было тяжело принять тот факт, что она для него все лишь мостик между ним и Авелин, которая нужна Дариану. Со временем пришлось смириться и с этим. В последний свой приезд Сильвен говорил, что ей придется встретиться с Ним, как только тот сочтет нужным. Долго ждать не пришлось. Авелин хотела присутствовать на встрече, но Беатрис категорически отказалась. К счастью, в кои-то веки, дочь её послушалась.
Дожидаясь Сильвена у дороги, Беатрис впервые за долгое время по-настоящему волновалась. Если Дариан хотя бы отчасти настолько могущественен, как его представляют, зачем ему с ней встречаться? В назначенное время рядом остановился экипаж, и Сильвен подал ей руку, помогая устроиться рядом с ним. От его улыбки у Беатрис всегда чаще начинало биться сердце. Сегодня же она была настолько напряжена, что с удивлением отметила собственное безразличие к его персоне.
— Ты все-таки решила не брать с собой Авелин? Ди она бы понравилась.
— Не сомневаюсь, — сухо бросила Беатрис, устраиваясь на сиденье и поправляя платье.
Когда речь заходила о дочери, все её романтические чувства к нему испарялись, превращаясь чуть ли не в ненависть. Она не понимала, как можно воспринимать человека, как нечто интересное и неодушевленное. Такое отношение было у Сильвена к Авелин. К сожалению, та слишком мало понимала, чтобы ответить ему тем же. Отчасти в этом была повинна и она, Беатрис. Авелин не столько видела, сколько чувствовала её любовь к нему.
— Это обыкновенный ужин, Беатрис. Ди хочет пообщаться с тобой и ничего кроме, — он взял её руку в свои ладони.
Хватило ума больше не касаться темы Авелин, но начало было уже положено. Беатрис никогда не стеснялась своего темперамента и предпочитала говорить то, что думает, нежели чем носить свои эмоции под маской так называемой дипломатии.
— О да. Однажды он просто пообщался с тобой, и последствия этого разговора я ощущаю до сих пор.
— Мне было безумно скучно, — пожал плечами Сильвен. — Я занимался тем, что убивал измененных, которых плодил мой папаша и был зациклен на мести. У тебя по крайней мере есть Авелин.
—
Она отвернулась, давая понять, что разговор окончен. Того, что сделано, не вернешь.
Экипаж остановился у небольшого одноэтажного домика. Из окон струился свет, и доносилась едва слышная, приглушенная мелодия: кто-то играл на рояле. Это выглядело настолько уютно и по-человечески, что Беатрис поморщилась от откровенной фальши ситуации.
Сильвен молча подал ей руку и проводил к дверям, где их уже встречала милая улыбчивая женщина. Чуть выше среднего роста, с густыми волосами с проседью, которые она на ходу убирала под чепец. Беатрис почему-то вспомнила Джану. Они вывезли её из Зальцбурга и немного поменяли воспоминания. Швея продолжила свою жизнь в одиночестве, даже не подозревая о том, что осталось за плечами. Кто дал им право так распоряжаться человеческими жизнями?
— Пожалуйста, проходите в столовую, — женщина перехватила плащ, который Сильвен небрежно вручил ей, и накидку Беатрис, — вы очень красивая пара!
— Благодарю, — равнодушно отозвался он.
В словах женщины прозвучало искреннее восхищение. Беатрис же ощутила лишь тонкий привкус горечи осознания, что они с Сильвеном всего лишь попутчики.
— Ты сегодня прекрасно выглядишь, — он склонился к ней, легко касаясь пальцами её виска и убирая за ухо прядь волос, выбившуюся из прически. — Несмотря на то, что готова меня покусать за этот ужин.
— Когда ты милый, мне становится страшно.
— Я полагал, это мое обычное состояние. Успокойся, Беатрис. Кусаюсь здесь только я.
Они шли по коридору, и музыка буквально лилась из каждого камня вместе с ощущением силы. Беатрис показалось, что у неё кружится голова от неизведанной, яркой и сильной энергии, подобной которой она ранее не встречала. Когда они устроились за столом в ожидании, Беатрис осознала, как сильно нервничает. Покусать? Да она загрызть его была готова!
Она поймала себя на том, что слишком сильно сжала вилку в руке и та слегка изменила форму. Мысли отказывались выстраиваться в цепочки, и Беатрис принялась разглядывать комнату. Шкаф с посудой, часы, стол, кружевные салфетки, начищенные приборы.
Музыка стихла, и в воцарившейся тишине тиканье часов казалось зловещим. Беатрис в отчаянии взглянула на Сильвена в поисках поддержки, но он уже поднялся из-за стола и шагнул вперед. Появившийся в столовой мужчина не ассоциировался у неё с кем-то, кто прожил много тысяч лет и тем более с монстром. Он выглядел как музыкант, которого застали в самом сердце творческого процесса. Высокий, длинные темные волосы взлохмачены, глаза сверкают. Синий камзол — под цвет глаз — расстегнут, рубашка, оттенявшая смуглый цвет кожи своей белизной, выправлена из брюк.