Жертва
Шрифт:
На очередном отрезке Беатрис выскочила на встречную и сбросила скорость. Можно было предположить, что она выкинет нечто подобное и попытается развернуться. Рэйвен предугадал ее маневр и столкнул их с обочины, ушел на свою полосу и остановился. Беатрис решила не продолжать, и вышла первой. Что она уже наплела Торнтону, Рэйвен не представлял, но профессор выскочил следом и ящеркой скользнул за «Хонду». Какой храбрец!
Он Торнтону не завидовал, потому что тому предстояло связаться с Беатрис в самом интимном смысле этого слова. Чаще всего мужчины выбирались из романа с ней униженными и
Рэйвен снял пистолет с предохранителя, направляясь к ним. Когда пуля просвистела мимо, непроизвольно шарахнулся в сторону. Пришлось остановиться и вскинуть руку, чтобы предупредить парней. Не хватало еще устроить здесь перестрелку.
– Я тоже рад тебя видеть, дорогая! – прокричал он, смакуя реакцию Беатрис. – Я скучал по тебе! А ты?
Ответом ему стала очередная срикошетившая от камня пуля, и это заставило Рэйвена сжать зубы. Игры Беатрис порядком поднадоели. Хотелось задать сумасбродной бестии трепку, которую она еще долго не забудет. Он кивнул парням, и те с явным облегчением сняли пистолеты с предохранителей.
– Неплохая попытка, дорогая. Лучше ее не повторять, поверь мне на слово.
В кои-то веки она вняла голосу разума и подняла руки вверх. Торнтон съежился за капотом, перепуганный и взъерошенный. Рэйвен кивнул парням, чтобы забирали его, и встретился взглядом с Беатрис. Удивление в ее глазах дорогого стоило. Он слишком хорошо помнил, какими они становятся в момент страсти: ярко-зелеными, полными первобытного желания, от которого Рэйвен терял рассудок. Ситуация ему нравилась. Она целиком и полностью в его власти, и вынуждена – именно вынуждена – играть по его правилам.
Рэйвен не спешил отправлять Торнтона в машину. Представление было именно для него.
– Не могу поверить, что тебе стало жалко профессора, – Рэйвен приподнял брови, когда ее подвели к нему со связанными за спиной руками. Он представлял, как Беатрис бесится, и это грело душу получше девушек в бикини.
– Еще мне жаль окружающую среду, бездомных котят и детей, которых бросили их мамаши. Будем трепаться дальше, или вы нас отпустите сразу, и все останутся живы?
Как же долго он ждал чего-то подобного! Две жизни, если можно так выразиться. Рэйвен приблизился вплотную, провел пальцами по ее щеке и ничуть не удивился, когда она попыталась его укусить.
– У меня встречное предложение. Мы все вместе поедем в уютный дом и будем трепаться, трепаться, трепаться – до тех пор, пока я не узнаю все, что мне нужно, а за моей посылкой не приедут.
Торнтон недоверчиво смотрел на них. Кажется, он начинал проникаться ситуацией. Ему уготована роль игрушки в ее умелых руках, и Рэйвену от души хотелось пожелать профессору удачи. В другой раз он с удовольствием рассказал бы парню, как обстоят дела. Только для того, чтобы посмотреть на ее лицо.
– Катись к черту.
– Я бы убил тебя, но тогда моя жизнь потеряет всякий смысл, – прозвучало, как насмешка, но ответить ей Рэйвен не позволил, резким ударом
Говорят, что женщин бить плохо, но для некоторых стоит сделать исключение и отвести душу. Так будет спокойнее. За годы общения с Беатрис он не раз убеждался в ее непредсказуемости. Пусть она и лишена прежних способностей, проблем может создать множество.
***
В качестве перевалочного пункта он выбрал дом подальше от трассы. В раритетной мебели, затянутой полиэтиленом, наверняка уже завелись постоянные жильцы, тем приятнее было устроить на диване Беатрис и попросить своих парней связать ее. Она очнулась, принялась барахтаться и подняла всю покоившуюся до их появления пыль.
Имя Рэйвен стало ему родным благодаря внешности и стилю. Смуглый, с иссиня-черными волосами и черными глазами, невысокий, он всегда выбирал дорогую одежду темных тонов. Менялась мода, но не цветовая гамма его гардероба и страсть к известным брендам.
Он подошел к ней и помог сесть. Беатрис выразительно чихнула – прямо на него, после чего бросила такой взгляд, от которого он должен был обратиться в пепел. Напротив нее в кресле сидел измученный Торнтон, хотя их веселый допрос еще даже не начинался. Рэйвен вторым креслом побрезговал – не хотелось задыхаться от кашля, а после ритуально сжигать любимые брюки от «Гуччи».
– Мы в прошлом были знакомы, – сообщил он Торнтону, – как видишь, наши дороги разошлись, и она не может себе этого простить.
– Идиот, – процедила Беатрис.
– Тебе удобно, дорогая? – издевательски поинтересовался он.
– Сядь с размаху на перевернутую табуретку – узнаешь.
Она перевела взгляд на Торнтона, цвет лица которого сейчас напоминал лист бумаги: то ли дорогой писчей, то ли не очень туалетной. При таком освещении оба оттенка играли на равных.
– Не бойтесь, профессор, – язвительность Беатрис только набирала обороты, – вам они голову не оторвут. Если что начинайте вопить: «У меня низкий болевой порог, я могу сойти с ума!»
Рэйвен шагнул вперед и сжал руку на хрупкой шее. Его всегда раздражала эта уверенная снисходительность. Порыв сжать пальцы до хруста позвонков был силен, но он удержался. Медленно отпустил ее и отступил назад, глядя на наливающиеся красным следы на шее. Торнтон, напоминавший оглушенную веником мышь, встал и шагнул к ним.
– Пожалуйста, – немного заикаясь, попросил он. – Не нужно насилия.
Маневр Рэйвена сработал идеально, несмотря на то, что был экспромтом. Он насмешливо посмотрел на профессора.
– Вам что, не повезло стать жертвой чар этой бестии?
– Нет, – покачал головой Торнтон. – Я лишь попросил ее подвезти меня до первого города.
– За двести долларов! – снова напомнила о себе Беатрис. – Кстати, мальчики, если уж мы тут так мило беседуем, может чаю мне нальете?
– Обойдешься, – огрызнулся Рэйвен и повернулся к ней спиной.
Она умудрялась все превращать в цирк, и он склонялся к тому, чтобы применить к ней допрос с пристрастием.
– И оно еще называет себя мужчиной, – фыркнула она. – Не забывайте про болевой порог, профессор!