Жертва
Шрифт:
– Вы хотите переместиться в рубку или может быть вам подать легкий ужин в кают компанию? Если хотите могу провести быструю экскурсию для всех ваших друзей и отдельно для вас по всем доступным местам корабля.
– Я бы вначале подкрепился, нужно пополнить реактор, - я постучал себя по груди. Сейчас я позову девчонок и сержанта, и мы пойдем.
– Не нужно никуда ходить.
Лифтер вдруг растаял в воздухе, а перед нами в воздухе мягко опустились на ноги рыжая Диана с глазами как плошки, восхищенно взирающая по сторонам Розочка и хмурый старик Патерсон. Броня, в которой был я и Рона тоже исчезла, и я замер оглядываясь, чем бы прикрыть
– Что происходит?
– Мой голос слегка сорвался на фальцет, - Макс, куда делся лифтер и броня?
– Орбитальный корабль переведен в состояние энергии, так же, как и ваши костюмы, я изучаю используемые вам технологии, они далеки от совершенства, но кто я такой, чтобы судить или осуждать. Позвольте вас пригласить в кают компанию.
В глазах мигнуло и мы оказались уже в совершенно другом месте. Стены молочного теплого мрамора, под ногами скрипучий дубовый паркет, посреди большого зала обеденный стол на толстых деревянных ножках, покрытый белой скатертью. Вдоль стен книжные полки, журнальные столики с глубокими креслами, в углу камин с потрескивающими полешками, и густая шкура неизвестного животного на полу. Я отодвинул резную спинку стула перед Роной и галантно махнул рукой.
– Как устроен корабль Макс?
– Ступень класса F многомерный объект способный изменять форму и размер, создавать материю из энергии и наоборот, перемещаться между мирами и звездными скоплениями. Это инструмент, созданный для Исполнителя, для того, кто должен нести свет и справедливость, в самые темные уголки вселенной.
– Кто создал этот корабль?
– Информация закрыта.
– Он единственный такой или есть подобные корабли?
– Ступень уникальна и не имеет копий или подобий. Наличие класса подразумевает возможность развития. Звездный Бродяга живой организм, созданный на заре зарождения универсума.
– Предыдущий Исполнитель был тоже землянин?
– Раса последнего Исполнителя на доступном вам языке прозвучала бы как Ръхардра, это самое близкое звучание для понимания. Если ваш вопрос заключался в гуманоидности расы Исполнителя, то ответ нет. Исполнитель являлся полярным соединением бесструктурных элементарных частиц, кварком верхнего ряда.
Я опять почувствовал себя полным идиотом, о чём сейчас вещал Макс мне было совершенно не понятно.
– Не понимаю, если он был этим, как ты говоришь, кварком, то почему кают компания похожа на гостиную какого-то поместья на Земля середины девятнадцатого века?
– О. Прошу прошения, Сергей. Образы места отдыха и принятия пиши были взяты из вашей памяти и воплощены в материальные объекты.
– То есть этого стола, стульев, камина и книг на самом деле тут нет и это всё иллюзия?
– Нет. Всё реально и воплощено в мельчайших подробностях.
– Но это глупость. Возможно, я видел в каком-то журнале это обстановку, но я не мог запомнить всё до мельчайших деталей. Например, я уверен, что не читал ни одной книги, стоящей сейчас на полках, не видел никогда журналов, лежащих на журнальных столиках, и совершенно не представляю чья шкура лежит подле камина.
– Для общего комфорта я использую наслоения памяти всех текущих посетителей кают компании. Так журналы имеют биологическую специфику и взяты из памяти прекрасной госпожи Дианы, шкура у камина из памяти госпожи Роны, часть книг из памяти господина Ареса.
– Странно всё это. Как мы переместились сюда, я не видел никаких устройств, даже телепортация дает
– Ступень многомерный объект, нет нужды в вашем перемещении куда либо, все внутренние функции корабля сосредоточены в одной точке, просто находиться в разных слоях реальности одновременно. По поводу организма под именем Розочка могу лишь сказать, что у меня нет доступа к её памяти, что практически невозможно, ввиду моей квалификации. Я в замешательстве. Мне потребуется время, для наблюдения и анализа данных. Прошу к столу.
Глава 18
Обед затянулся. Макс удивил, воплотив в реальность все мои тайные желания. На первое был подан настоящий борщ, и это был не просто суп, а целая симфония вкуса и цвета, где каждый ингредиент играл свою неповторимую роль. Рубиновые искры свеклы танцевали в густом бульоне среди листьев рубленной капусты, согревая душу и пробуждая аппетит. Вдохнув этот аромат, я словно погружался в историю о летнем солнце, налившем соком помидоре и перце, о прохладной осени, подарившей сочную капусту и морковь. А легкий дымок копчености добавлял пикантности и глубины, напоминая о семейных застольях.
Ложка за ложкой, я погружался в этот гастрономический рай. Сладковатый вкус свеклы гармонично переплетался с кислинкой томатов, а нежная капуста таяла во рту. Мягкое мясо, пропитанное ароматами овощей, дарила ощущение сытости и уюта. И, конечно же, без чего борщ не борщ? Без ложки сметаны! Белоснежное облако нежно обволакивает рубиновый бульон, смягчая вкус и придавая ему неповторимую сливочную нотку. А свежая зелень, щедро посыпанная сверху, добавляет ярких красок и свежести. Мягкий ржаной хлеб, порезанный на дольки чеснок и кусочки мягкого сала дополняли картину моего блаженства. Макс будто читал меня как раскрытую книгу, рядом с моей дымящейся тарелкой появился маленький запотевший графинчик, грамм на двести и пара стопочек. Налив ледяную, как колодезная вода, водку, я выпил рюмку и заработал ложкой.
Когда-то давно, я еще совсем мелкий байстрюк, с вечно ободранными коленками и ссадинами, вгрызался зубами в кусок черствого черного хлеба и орудуя ложкой, поглощал такой же божественный борщ. Меня вырастил брат моей матери, жесткий, но справедливый дядя Никодим. Его жена, тётя Любава каждый второй четверг месяца исполняла это волшебство. Весну, лето и осень я проводил на улице, прибегая домой уже к вечеру и мне доставался самый смак наваристого счастья, собираемого со стенок и дна огромной кастрюли. Густота была обычно такой, что ложка стояла, пусть и на дне оставались самые жилистые куски мяса.
Отца я не знал, видел несколько его фотографий в фотоальбоме у тёти Любы, весёлые молодые, красивые. Он и мама. Они не успели поженится, отец уехал в командировку и не вернулся, а мать ждала. За час до нового 1984 года на белый свет появился я, орущий карапуз, весом в 3200 и 54 см роста. Отца звали Сергей, и мать недолго думая назвала меня его именем. Весной 92 года я остался один. Мама погибла, став свидетелем разборок двух воинствующих группировок, что делили наш небольшой городок. В те годы на улицах часто стреляли, люди, казалось, сходили с ума от вседозволенности и худшие свои стороны старались выпячивать наружу. Меня определили в детский дом, где я провел несколько недель и был пару раз жестко избит такими же потерянными, как и я мальчишками, но потом появился и забрал меня к себе, мамин брат, дядя Никодим.