Жертвоприношение
Шрифт:
— Это кошмар, а не одежда, Кэт. Так, как ты, не одеваются. То есть нет, я не против джинсов, ботинок и рубашек, но их не должно быть в большинстве. А как же платья, туфли? Женственность — тебе знакомо это слово, дорогая?
Я закатила глаза, а потом мой взгляд невольно упал на бейсбольную биту, что стояла у камина. Внутри снова все оборвалось, и я подумала, а что если Кай вообще не вернется, и то, что он оставил меня здесь одну — его месть. От подобных мыслей желудок свернулся узлом, а Кэролайн, расценив это по-своему, дотронулась до моей руки, говоря:
— Не беспокойся, твои родители в
— Спасибо, Кэролайн, — неуверенно улыбнулась я, но помолчав немного, все же призналась. — Мне страшно, я боюсь, что он оставил меня здесь навсегда. Боже, я очень боюсь, Кэролайн.
— Нет, что ты, все будет хорошо. Не думай об этом. Он вернется, Кэт, я уверена. Просто… — она закатила глаза. — Не верю, что говорю тебе это, но Паркер должен прийти в себя. Он ведь столько натворил.
Как ни странно из нас двоих именно я сомневалась в каких-либо изменениях в характере Кая. Он и до отключения человечности не особо-то стремился быть нормальным, так что вряд ли теперь это окажет на него хоть какое-то влияние.
Форбс посидела со мной до самого вечера и пообещала, что на днях заглянет еще, потом она ушла, и я опять погрузилась в абсолютную тишину чужого дома.
***
На пятые сутки, ближе к вечеру, я стала улавливать странный запах, я бы даже сказала, вонь, которая исходила из-за двери, ведущей в подвал. Не требовалось огромного ума, чтобы сообразить, чем это воняет: приторный, тошнотворно-сладковатый запах — разлагающееся тело.
Пересилив себя, я нашла фонарик, взяла из кладовки для инвентаря тяжелый металлический совок, пачку простой пищевой соли и отправилась в подвал. Пока спускалась вниз, трижды останавливалась, зажимая ладонью нос, чтобы не вырвало, но все-таки добралась до самого низа, отыскала выключатель и зажгла свет. Картина конечна была не из приятных. Поскольку здесь стоял заметный сыроватый холод, тела продержались довольно долго, не воняя и почти не разлагаясь. Это была семейная пара, явно обескровленная Паркером, и я, всеми силами сдерживая рвотные позывы, присыпала их солью, думая, что это немного нейтрализует запах, хотя конечно все было абсолютно бессмысленным.
В итоге я отыскала парочку кусков прозрачной пленки, накрыла ею тела, чувствуя себя настоящим серийным убийцей, прячущим трупы в собственном подвале, и придавила ее по краям всяким хламом.
— Что ж, надеюсь, сюда не заявятся копы, — пробормотала я, возвращаясь наверх и стараясь абстрагироваться от увиденного, чтобы не думать об этом ночью.
Я очень долго не выходила из душа, смывая с себя въевшуюся в кожу вонь, а после даже не смогла поесть, поскольку перед глазами возникали жуткие образы. В конце концов, измучавшись, я повалилась на кровать, поленившись посушить волосы, и постаралась расслабиться. Но мне по-прежнему воняло трупами.
— Черт! Паркер! — резко сев, выкрикнула я в сторону двери. — Ты сволочь, ясно? Струсил уже дважды! Бросил меня одну, даже не убрал за собой, подонок! Что мне теперь делать! Паркер! Куда ты подевался? — я от обиды и бессильной злости швырнула в стену подушку и снова упала на спину, крепко
Широко распахнув глаза, я вдруг подумала, что вот это и есть мои чувства, мои эмоции, я всегда была такой, а то, что заполняло меня, когда мы были связаны с Паркером, являлось чем-то личным для Кая. Мне удавалось постоянно ощущать это внутри, вот потому Паркер и злился, он был уязвим рядом со мной, он упорно скрывал свои эмоции и мысли, сваливая нервозность, раздражительность и переживания на меня, хотя это было его чувствами. Это было тем, что разрывало Кая, и он боялся. Господи, Кай Паркер боялся меня.
Я даже невольно хохотнула от таких мыслей. А потом зажала рот ладонями, совершенно точно понимая, что вот-вот начну истерически смеяться, но все равно не удержалась и, перекатившись набок, разразилась смехом психопата со стажем. Я хохотала над открывшейся истиной до тех пор, пока из глаз не брызнули слезы, и постепенно начала успокаиваться, задышав глубже и медленнее.
— Прости, ты в порядке? Или мне позже зайти? — услышала я со стороны двери и остолбенела, а потом резко обернулась, приняв сидячее положение.
Кай стоял, прислонившись плечом к дверному косяку, и смотрел на меня чуть исподлобья.
Я не имела никакого понятия, что мне делать и как вообще реагировать. Ведь я в самом деле не ждала его возвращения.
То, что в груди все завибрировало от колотящегося сердца, для Паркера было очевидным, но я не понимала по его лицу, что он думает обо мне.
— Я в подвале немного прибрался, — невинно хлопая ресницами, проговорил Кай и прошел в комнату, но тут же восторженно воскликнул, переведя свой маниакальный взгляд на тумбочку. — Оу, кексики! С ума сойти!
Я следила за ним совершенно изумленным взглядом, и то, как он схватил один из кексов, принесенных сегодня днем Кэролайн, вызвало у меня легкое умиление, но это быстро прошло, потому что нам следовало разъяснить ситуацию и разобраться, зачем я теперь Паркеру.
— Кай, где ты был? — встала я с кровати.
Паркер, напротив, нагло развалился в кресле и напихал полный рот выпечки, будто нельзя просто откусить кусочек. Видимо нельзя.
— Звучит, как обида. Я релаксировал. Восстанавливал жизненные силы, которые ты высосала из меня, — заулыбался еретик, когда наконец проглотил все, что было во рту, и растянул губы в приятной улыбке. — Соскучилась, малышка?
— Кай, скажи, ты в своем уме? Ты оставил меня одну под заклинанием и смылся, так и не появившись перед своим уходом по-английски. Вернул человечность и ничего не изменилось? Как был сволочью…
— Эй-эй, полегче, ладно? — поднял руки Паркер, посерьезнев и даже немного разозлившись. — Я необязан перед тобой отчитываться. То, что ты переспала со мной пару раз, не дает тебе права предъявлять мне претензии. Я такой…
— Да-да, «я такой и меняться не собираюсь», — перебила я с издевкой. — Я в курсе, мистер Независимость. А знаешь что, Паркер, — продолжила, лопаясь от обиды. — Пошел ты к черту с этой своей независимостью, понял? Я свою задумку осуществила, и теперь ты вернулся прежним, хотя и остался придурком. Так что мне пора.