Жертвоприношения

Леметр Пьер

Подобные умозаключения заставляют подумать о смысле жизни: Венсан Афнер, отдавший половину жизни на отъем у сограждан их ценностей, влюбляется, и вот из него уже можно веревки вить.

Мне это только на руку: присутствие девки — неоценимая помощь. Лучшее средство развязать язык. Ломаете ей обе руки, и личные сбережения ваши, выкалываете глаз, и у вас уже деньги всего семейства — крещендо. Девка как добровольный донор, каждый орган на вес золота.

Но лучше всего, конечно, ребенок. Хотите что-нибудь получить, ребенок — беспроигрышный вариант. Но о таком можно только мечтать.

Сначала я кручу по кварталу, не

подъезжая к улице Эскудье. Полицейские подтянутся сюда только поздней ночью.

Да и это неточно, потому что им нужна большая зона охвата. В том, чтобы закрыть зону, нет ничего сложного, достаточно заблокировать все улицы, но вот захватить дом значительно сложнее. Во-первых, нужно удостовериться, что Афнер дома — это как минимум — и, во-вторых, что он один. А это будет непросто, потому что нет никакого прохода, где бы можно было разместить подразделения, а поскольку здесь практически и движения нет, то медленно курсирующую машину тут же вычислят. Действовать нужно будет осторожно: одна-две обычные машины, чтобы наблюдать за домом, и на это уйдет полдня, не меньше.

Сейчас наверняка эти идиоты из группы захвата Национальной жандармерии строят химерические планы, вычисляют траектории на воздушных картах, определяют зоны, сектора, не торопятся, в общем. В их распоряжении по крайней мере ночь, раньше утра точно не начнут, а потом будут наблюдать, наблюдать, наблюдать… Это может занять от одного дня до трех. А к тому времени их добыча уже не будет ни для кого представлять опасности, потому что я займусь ею лично.

Моя машина стоит в двухстах метрах от улицы Эскудье, перелез через изгороди с рюкзаком за плечами, несколько ударов дубинкой по собакам, делающим вид, что пугают меня. И вот я уже в саду дома, сижу под елью. С другой стороны, в тридцати метрах от садовой решетки, отделяющей один особняк от другого, передо мной отличный обзор задней стороны дома № 15.

Свет только в одной комнате второго этажа — мигает голубой экран телевизора. Остальные окна темные. Для этого существует три объяснения: либо Афнер смотрит на втором этаже телевизор, либо его нет, либо он спит, а его девица повышает перед ящиком свой образовательный уровень.

Если он вышел, то радушный прием по возвращении ему обеспечен.

Если спит, я буду ему отличным голосовым будильником.

А если сидит перед телевизором, то ему придется пропустить рекламу, потому что я его отвлеку.

Сначала я все осматриваю в бинокль, после чего выдвигаюсь и проникаю на территорию дома. На моей стороне эффект полной неожиданности. Я уже радуюсь.

Сад — прекрасное место для медитации. Оцениваю ситуацию. Когда я понял, что все в ажуре, даже лучше, чем я мог надеяться, мне пришлось усмирять собственное нетерпение, потому что натура у меня необузданная. Еще немного, и я начал бы палить в воздух, а потом перешел бы к взятию малины, крича как безумный. Но то, что я здесь, — результат кропотливой работы, долгих размышлений и больших затрат энергии, большущий кусок пирога у меня почти в руках, так что нужно следить за собой. И только спустя полчаса, так как все пребывает в спокойствии, я начинаю тщательно собирать все необходимое и обхожу дом. Охранная система отсутствует. Афнер не захотел привлекать внимания и превратил свою мирную гавань в бункер. Хитер, однако, этот господин Буржуа, растворился-таки в пейзаже.

Возвращаюсь на исходную

позицию, снова сажусь, расстегиваю куртку и продолжаю наблюдение в бинокль.

И наконец около половины одиннадцатого телевизор на втором этаже гаснет, небольшое окошко в середине дома на минуту загорается. Окошко поуже, чем остальные. Туалетная комната. О лучшем расположении я и мечтать не мог. Судя по перемещениям, в доме кто-то есть, но народу немного. Я решаюсь, выпрямляюсь и перехожу к действию.

Особняк представляет собой строение тридцатых годов, где кухня расположена в задней части дома на первом этаже. Войти туда можно через небольшую застекленную дверь, выходящую на крылечко со ступеньками, спускающимися в сад. Я тихо поднимаюсь, замок настолько старый, что можно открыть консервным ножом.

Теперь можно ожидать чего угодно.

Ставлю рюкзак у двери, беру только мой «Walter» с глушителем. На поясе охотничий нож в кожаных ножнах.

Тишина настораживает: дом, ночь — всегда есть повод для волнения. Сначала нужно, чтобы успокоилось сердце, иначе я просто ничего не услышу.

Долго прислушиваюсь.

Тишина.

Делаю несколько шагов, очень осторожно, потому что некоторые плитки пола отсутствуют. Подхожу к выходу из кухни. Лестничная площадка. Справа лестница, ведущая на второй и третий этаж. Напротив — входная дверь. Слева — свободный проход — наверное, гостиная или столовая, в которой для свежего воздуха убрали двойную дверь.

Все на втором этаже. Из предосторожности иду по противоположной стенке, когда прохожу мимо двери в гостиную к лестнице, держу «Walter» двумя руками, ствол направлен в пол…

И от удивления застываю. Слева, в глубине гостиной, в полной темноте лицом ко мне в кресле сидит Афнер, чей силуэт еле виден в свете уличного фонаря.

Я не могу двинуть ни рукой, ни ногой. Только и увидел что его шерстяную шапку, натянутую до бровей, да выпученные глаза…

Афнер сидит в кресле, как матушка Бейкер в своей коляске, честное слово.

Его «Mossberg» смотрит прямо на меня.

И, увидев меня, Афнер стреляет.

Звук выстрела неожиданно заполняет все пространство, такой заряд свалил бы с ног кого угодно. Но ловкости мне не занимать. В тысячную долю секунды я бросаюсь на пол, однако моей проворности не хватает, чтобы избежать его выстрела, от которого кровь брызжет по стенам прихожей: пуля попала в ногу.

Афнер меня ждал, я тронут этим обстоятельством и не мертв. Встаю на колени, пуля попала в икру.

События сменяют друг друга с такой быстротой, что я едва успеваю переварить информацию. Впрочем, до рефлекса рептилии он недотягивает, это реакция, идущая от спинного мозга. А я делаю как раз то, чего никто от меня не может ожидать: раненый, удивленный происшедшим, задетый за живое, я перехожу к действию.

Оборачиваюсь, не дав себе время даже на то, чтобы оценить последствия, — прыжок «рыбкой», и я по полу перемещаюсь в дверной проем, по лицу Афнера вижу, что он не ожидал, что я восстану к жизни в том же самом месте, где меня достала его пуля.

Я стою на коленях лицом к нему, рука вытянута.

В руке «Walter».

Первая пуля попадает ему в горло, вторая прямехонько посредине лба, он даже не успел во второй раз нажать на курок, следующие пять пуль прошивают ему грудь. Тело Афнера лихорадочно подпрыгивает, он как будто борется с приступом кашля.