Жертвуя малым. Том 1
Шрифт:
– Сними, – велела я.
Он послушался, сжал их в кулаке.
Я подняла руку, примерилась, и от души залепила ему пощечину. Получилось больно, по крайней мере, мне. Рукоприкладство я практиковала впервые в жизни.
– Полегчало? – спросил смесок, с усмешкой глядя, как я трясу ушибленной ладонью.
– Мерзавец! – ответила я. И, подумав, добавила. – Ногой бы…
– Так ударь, – разрешил мерзкий полукровка. – Только денег дай.
– Воспитание не позволяет, – вздохнула я.
– Ну, тогда просто дай денег, – смесок ухмыльнулся. Мне все-таки захотелось снова ему стукнуть.
– Денег
– Ну, зачем это тебе? – неожиданно взмолился смесок. Всю прежнюю спесь с него как ветром сдуло. – Ну, ради чего ты тащишься не пойми за кем к черту на рога, а? Неужели не доперло, ты – мешаешь? Дай денег, и топай на все четыре стороны. Какие-то планы у тебя ведь были на сегодня?
– Были, – кивнула я, чувствуя, что закипаю. То есть, получается, что это я – ему – мешаю. А не наоборот. Во дела! – Но твое появление их разрушило, понял?! И теперь – уж извини, конечно, – придется тебе терпеть мое общество. Или мы оба немедленно возвращаемся в храм!
– Да почему? – изумился смесок.
Не говоря ни слова, я вынула из сумки пропуск и передала ему. Он прочел, что там написано, повертел бирку в руках, перечитал.
– Так ты что, одна вернуться не сможешь? – наконец, спросил он.
Я кивнула.
– Ну, и влипла же ты! – и смесок обидно засмеялся.
Отвлекшись от убогого, я заметила, что к остановке подкатывает очередной трамвай.
– Влипли мы оба, – сказала я, отбирая у парня пропуск. – Даже если ты сейчас сбежишь от меня, тебя все равно найдут. Не сомневайся, – многозначительно добавила я в ответ на его недоверчивый взгляд, – наш храм весьма в тебе заинтересован.
– Ваш храм… – повторил парень. Веселость с него как рукой сняло. – О, рогатый! – воспрянул он духом, завидев трамвай. – Шевелись, параличная!
С трудом поспевая за быстроногим спутником, я все пыталась и ни в какую не могла понять, как мне следует относиться к грубому полукровке. Ясно было одно – неведомо для чего богини судьбы свели нас вместе, и разлучать в ближайшем будущем не собирались.
Мы вышли из трамвая на центральной площади Незыблемости Императорской власти, у подножия памятника Божественному. Ритуально поклонившись его гордой фигуре в развевающемся плаще и заметив краем глаза, что Соль поклоном пренебрег, я огляделась. Час был ранний, неблагоприятный, пустынный. Зонтики и палатки торговцев сиротливо свернуты в ожидании владельцев, навесы для художников под сенью кипарисов пустовали, на дверях едален красовались надписи «Закрыто». Даже динамики, установленные на высоких столбах по всему периметру площади, молчали, а единственный продавец газет с холщовой сумкой через плечо сидел на скамейке и жевал рисовый пирожок. Вместо привычной улыбки на лице его была угрюмость. Рикши, сгрудив коляски, точили лясы, сверкая белыми зубами на загорелых лицах, и лишь скороходы, как и всегда, грациозно, словно танцоры чечетки, проносились мимо, грохоча по камням брусчатки колесами своих самокатов. Малочисленные прохожие, по большей
– Дай денежку, дай! – галдели они, отпихивая друг друга. – На вспомоществование!
Решительно взяв растерявшегося спутника за рукав, я направилась к единственному работающему павильону со всякой снедью, весьма своевременно вспомнив, что ничего не ела с утра.
– Куда дальше? – спросила я у Соля, выбрав себе пакет со сладким бататом и кружку соевого молока.
Он, привстав на цыпочки, огляделся, и махнул рукой в направлении сквера, расположенного на противоположной от статуи Божественного стороне улицы. Мы направились туда. Я села на скамеечку и принялась с аппетитом жевать, Соль, вновь оглядевшись, встал передо мной, заложив ладони в карманы штанов.
– Значит, ты намерена выполнять обязанности сопровождающей весь день? – спросил он, начиная покачиваться с пятки на носок.
Я кивнула, глубокомысленно жуя. Проглотив кусок, добавила:
– До второго часа первой стражи. К этому времени нам обоим положено вернуться в храм.
– Дивно, – Соль ухмыльнулся так мерзко, что я едва не подавилась. – Тогда так, – продолжал он как ни в чем не бывало. – Ты ведешь себя смирно и делаешь только то, что тебе говорят. Идет?
Я пожала плечами. Пока что на рожон лез он, а не я.
– Значит, по рукам. Теперь надо двигаться в сторону Лисьей слободы. Знаешь, что там?
– Рабочие окраины, – покривилась я. – Плебеи живут.
– Вот-вот, – покивал Соль. – Плебеи. Именно к ним и нужно.
– Добычу делить поедешь? – спросила я с невинным видом. Его лицо, скрытое темными очками, наклонилось ко мне. – Неделя прошла, без тебя уже все сбыли.
– Кража удалась, это точно, – парень вдруг подсел ко мне, заглядывая в глаза. – Это ведь ты допрашивала Брана, да? И что… что он сказал?
Я провела только первичный допрос и в тот день была явно не в ударе, но решила, что грубому спутнику знать об этом необязательно.
– Сказал, что ничего не помнит, – с удовольствием отвечала я. – За братика какого-то все переживал, жив ли, цел ли. – Сообщив эту информацию, я задумалась, верно ли поступила. Впрочем, мне очень хотелось подковырнуть вредного смеска.
– Что ему, гаду, сделается?.. А богатыри погибли, – Соль пожевал губами. Похоже, он был опечален. – Сколько, говоришь, их было?
– Считая тебя? – я наморщила лоб, припоминая. Но вовремя спохватилась:
– Не скажу. Я подписку давала о неразглашении.
– Подписку, – повторил Соль. И встал. – Поела? – спросил он меня.
Я смяла салфетку, в которой держала батат, и вместе с опустошенной кружкой из-под молока вернула торговцу снедью.
– Да, – сказала я.
– Тогда пошли.
Мы двинулись в направлении мусорных бочек. Напротив таблички с графиком работы уборочных служб Соль остановился и принялся внимательно изучать расписание. Потом взглянул на часы на башне городского совета. Отойдя от помойки на несколько шагов, сунул руки в карманы штанов и замер.