Жертвуя малым
Шрифт:
— Давай, давай, — Соль наклонился и, уцепив за руку, поднял меня на ноги. — Шевели ластами.
— С ума сошел! Нельзя же без доклада! — возмущалась я, пока мы шли по деревянным галереям храма к покоям высочайшей жрицы. Соль топал следом за мной, как и полагается вампиру, какового изображал, однако, вопреки предписанным правилам вежливости, едва не наступал мне на пятки, не позволяя увильнуть. Я не понимала, в чем причина срочности, и была не готова, если меня спросят, предъявить донне свои размышления по поводу дипломного проекта. Но неожиданный квартирант настойчиво загонял меня в самое логово своей знатной покровительницы. Добравшись до занавески, отделяющей ее внешние покои от коридора, я попыталась еще
— Сиятельная, — забормотала я, но аристократка уже утратила ко мне интерес, и теперь глядела на Соля, стоявшего впереди меня.
— Следуйте за мной, — прозвучал ее мелодичный, холодный как горный ключ, голос.
Агат спрыгнул с ее рук на ковер и, задрав длинный хвост, поспешил за хозяйкой. Двигаясь плавно, словно лебедь по водной глади, она прошла в глубь комнаты и отдернула занавеску, открывая взору низенькую дверцу. Соль, по-прежнему держа меня за руку, двинулся к этой дверце, пока донна Фредерика, изящно нагнувшись, вставляла в замочную скважину кованый ключ из связки на поясе. Отперев дверь, жрица распахнула ее, жестом приглашая внутрь. Соль, а за ним, робея, и я, пригнувшись, вошли в миниатюрную спаленку, чьи стены были обтянуты расшитым шелком, а пол украшен тростниковыми циновками ручной работы. В углах стояли позолоченные столики и вазы из тончайшего фарфора, рядом — плетеные низкие кресла и скамейки с парчовыми накидками. Донна последовала за нами, закрыв за собой дверь. Соль, с видом человека бывалого, снял очки и скинул на плечи капюшон, Сиятельная жрица опустила с лица вуаль. Я потупилась, опасаясь потерять бдительность, но двое аристократов не обращали на меня внимания.
— Ты не должен приходить без предупреждения, это неразумно, — запирая дверцу на внутренний засов и проходя вглубь комнаты, попеняла Солю донна. — Старшие жрицы покинули меня лишь четверть стражи назад.
— Не беспокойся, они полагают вампиров предметами мебели, — отмахнулся Соль.
Я, не веря ушам, уставилась на него. Не похоже, чтобы он шутил. Я метнула взгляд на донну. Она огорченно качала головой.
— У нас был уговор, — заметила она. — Но ты предпочитаешь крутить судьбе хвост. Что-то случилось?
— Сядем, — предложил Соль, подвигая жрице кресло. Она грациозно опустилась в него, кот вспрыгнул к ней на колени. Соль подвинул стул и мне, я, дождавшись утвердительного кивка от донны, неловко устроилась на краешке. Становилось понятно, что мне опять грозит услышать какую-то невиданную тайну, и, хотя любопытство с рукоплесканием приветствовало эту возможность, здравый смысл настаивал, что вреда от услышанного будет больше, чем пользы. К сожалению, мнение моего здравого смысла никого из присутствующих здесь не интересовало.
Соль садиться не стал, а, покачиваясь с пятки на носок, воздвигся надо мной и донной. Без обиняков сказал:
— Нужна твоя помощь. Случилось кое-что… непредвиденное.
Донна, глянув на меня, сузила глаза.
— Я слушаю, — сказала она.
Соль вкратце, переходя иногда на Высокую речь, пересказал ей новости. Она задала несколько вопросов на языке, понятном только им двоим. Когда оба заговорили Высоким слогом, я перестала улавливать суть, но даже моему непосвященному уху было слышно, что речь аристократов в устах парня звучит иначе. Тверже, раскатистей, архаичнее. Некоторые слова носили удивительное сходство со словами плебейского языка, я даже разобрала несколько:
Донна выставила руку ладонью вперед, и Соль замолчал.
— Что ты предлагаешь? — спросила она на языке свободных людей и коротко глянула в мою сторону. — Что я могу сделать?
— Надо помочь. Хотя бы семью спасти. Понимаешь, они не виноваты, — перестав покачиваться, Соль замер перед высшей жрицей, как школьник перед строгой учительницей. — Это все… не их вина.
— Но и не твоя, — мягко возразила донна. Погладив кота, она подняла его с колен и протянула Солю. Тот взял его на руки, машинально прижал к себе. Агат встал, положив изящные передние лапки Солю на грудь, и лизнул его в щеку. Донна, улыбнувшись, кивнула. — Сейчас ты ничем не можешь им помочь. Ни ты, ни я. Самое опрометчивое, что ты можешь сделать, — это самолично пойти в деревню. Не ходи туда, Соль. Так ты ничем им не поможешь.
— Пытаться спасти малое, — пробормотал Соль. И опустился на корточки перед креслом донны. Потомок вымерших ирбисов спрыгнул с его рук и вернулся на колени к хозяйке. Сиятельная жрица погладила Агата по спине, и с грустью посмотрела на юношу у своих ног. — Спасая малое, обречь на гибель великое. Скажи, акме, сколько раз нужно принести в жертву малое, чтобы великое, наконец, восторжествовало?!
— Она существует, — донна протянула руку и кончиками пальцев коснулась волос сидящего на корточках Соля. Погладила их, легко и бережно, как Агата за мгновение до этого. — И ты ее отыщешь. Надо только совсем немного подождать.
«Она существует! — вспомнила я тихий шелест угасающих слов. — Передай братику, скажи, — Аласта, она существует! И она здесь, рядом…»
Он не договорил тогда, потому что действие «живой воды» закончилось, лишив мертвые члены подвижности. Он не договорил, и употребил такую сложную форму указания места, что оставалось только гадать, что он имел в виду. «Здесь, рядом…», — ему не хватило одного лишь слова, чтобы уточнить, насколько близко это «здесь», но я не стала прибегать к повторному уколу, поскольку попросту ничего не поняла. Да и допрос тогда получился неправильный, и весь день шиворот-навыворот, ведь начался тот день с того, что мы с Коронидой оживили Соля. Приятель его, убитый плебей-атаман О’Брайен, вместо того, чтобы отвечать на вопросы, все беспокоился за своего братика. А я не форме была, чудо с воскресшим смеском из колеи меня выбило, а последующие события и вовсе вытеснили из головы неудавшийся допрос. И только сегодня, спустя аккурат три недели, события сложились так, чтобы помочь мне вспомнить, что еще произошло в ту памятную сатурнюю службу.
— Сиятельная, — пробормотала я, и, когда оба аристократа посмотрели на меня, как на заговорившую статую, добавила силы во вдруг задрожавший голос, — простите сию негодную послушницу за вмешательство, но не изволили бы вы объяснить ей, что такое Аласта?
Глаза, ясно-синие и вишневые, и даже ярко-желтые, как червонное золото, кошачьи зрачки, были обращены ко мне в немом изумлении. Я кашлянула, пытаясь вернуть внезапно попятившееся самообладание, и пояснила безмолвной троице:
— Один из соучастников кражи… преступления… плебей, он тоже упоминал при мне это слово…
— Ты допрашивала его, так? — быстрее всех среагировал Соль, и развернулся ко мне на пятках столь резко, что едва не упал. Сиятельная донна Фредерика мягко поддержала его за плечо. Он накрыл ее ладонь затянутой в перчатку своей, не давая убрать руку. Оба были похожи сейчас, как близнецы. — Помнишь, что он сказал?
— Смутно, — призналась я. — Но он просил передать братику, что Аласта рядом. Теперь он знает, что Аласта такое, так, по-моему, он сказал.
Соль сжатой в кулак свободной рукой с силой ударил себя по ляжке. Донна, глядя на меня, медленно покачала головой.