Жертвы дракона (сборник)

Покровский Сергей Викторович

— Знаешь, почему шкура порвана? — торжествующе спросил Льок брата.

— Не знаю.

— А я знаю… У них такое же колдовство, как и у нас!

В это время колдун кончил бормотать. Еще раз, опустив бурую от грязи руку в жидкость, он окропил деревянный столб, похожий на человека, затем пригубил сам и протянул ковш Бэю. Тот сделал несколько глотков, от удивления прищелкнул языком и передал ковш Льоку. Такой жидкости братья никогда не пили — она была сладкой и в то же время почему-то обжигающей рот.

Колдун налил из горшка еще жидкости,

и братья опять выпили ее. Теперь она казалась еще вкусней, чем раньше. Хозяин землянки был щедрым, он снова налил полный ковш, на этот раз даже не щипало язык и губы.

Колдун постучал по опустевшему ковшу, потом коснулся своей головы и начал описывать пальцем круги в воздухе. Братья не поняли, зачем он так делает, но это им казалось очень смешным, и они рассмеялись.

Льоку хотелось похвастать, что он знает колдовские тайны. Показав Бэю пальцем на рысью шкуру, он сделал движение, словно бросал в нее копье.

— Если повернуть шкуру, то на коже будет нарисована рысь, — торопливо объяснил он брату, — хочешь покажу.

— Подожди, — сказал Бэй, — у меня голова закружилась. Весь день едим, а она кружится, как у голодного.

В это время полог у входа приподнялся, и в землянку вошла женщина с ребенком на руках: цепляясь за ее малицу, бежал второй ребенок, немного постарше. Женщина прошла в дальний угол, уселась и стала кормить малыша грудью.

Льок очень удивился — в землянке колдуна живут женщина и дети. У колдуна была семья! Все порядки в этом стойбище не такие, как у них!

Юноше казалось, что под ним земля колышется, словно лодка на реке. Придерживаясь рукой за стену, он подошел к шкуре и быстро перевернул ее. На обратной стороне ее была нарисована рысь.

Хозяин землянки рассердился, схватил Льока за руку и оттолкнул от шкуры.

Льок покачнулся и упал на пол. Стены землянки будто ожили, зашевелились, потом все закружилось и куда-то понеслось. Что было дальше, он не знал.

Очнулся Льок раньше брата. Он и Бэй, раздетые, лежали на лосиной шкуре. Все тело у них было разрисовано пестрыми узорами. Вокруг них с бубном в руках кружился колдун в длинной одежде, на которой бренчали и стучали болтающиеся на ремешках костяшки и камушки.

У самой стенки сидели на корточках трое стариков. Льоку стало страшно — кругом чужие и, может быть, враждебные люди, зачем-то нагнавшие на них сон и раздевшие их донага, Льок вскочил на ноги. Но ничего страшного не случилось. Колдун перестал кружиться, положил бубен и колотушку, подошел к юноше, вырвал из головы Льока несколько волосков и бросил их а огонь.

Старики хором выкрикнули какое-то слово. Один из этих голосов Льок уже слышал, он пригляделся и узнал Кру, потом узнал и второго — это был Главный охотник стойбища. Незнакомым был только третий старик, сгорбленный и заросший бородой почти до самых глаз. Юноша понял, что над ним с Бэем совершают какой-то обряд.

Кру велел Льоку перепрыгнуть через горящий очаг. Костер был большой, и языки пламени

вздымались высоко. Чуть поколебавшись, Льок прыгнул вкось, через край очага, где жар был слабее.

Старик с бородой почти до самых глаз наклонился и что-то сказал Кру. Тот довольно улыбнулся.

— Мастер говорит, — пояснил он Льоку, — у тебя очень хитрая голова!

Колдун, снова невнятно забормотав, протянул через костер новые, еще не ношенные набедренники из оленьей замши.

— Надень, — велел Кру.

Льок торопливо надел и облегченно вздохнул. На его родине считалось позорным, если с мужчины снимали набедренники. Это делали только тогда, когда присуждали к смерти.

Потом колдун также над огнем передал Льоку малицу, шерсть на которой была коротко острижена, меховые чулки — липты и, наконец, пимы — такие же чулки, но шерстью наружу.

Когда Льок совсем оделся, колдун опять взял свой бубен и закружился вокруг все еще спящего Бэя. Он изо всей силы бил колотушкой по натянутой коже над самым его ухом и даже, как будто нечаянно, задевал ногами, но Бэй все не просыпался.

Колдуну надоело кружиться в тяжелом убранстве, он еще раз громко стукнул колотушкой и что-то сердито сказал старикам.

— Разбуди брата, — велел Кру Льоку, — тебе это можно, колдун разрешает.

Льок едва растолкал Бэя.

Когда пришел черед прыгать через огонь старшему брату, он, не раздумывая, перемахнул через самую середину очага и довольно сильно обжегся, но виду не подал, что ему больно.

Старики опять зашептались, потом Кру объяснил:

— Старшие говорят — ты не хитер, зато будешь храбрым и выносливым охотником!

Надевая новую одежду, Бэй вспомнил об ожерелье из волчьих клыков и стал просить Кру отдать его.

— Нет, — ответил старик, — ведь ты хочешь быть нашим. Нельзя носить вещи людей чужого рода. Завтра вы оба пойдете со мной на промысел, я научу вас всему, что должны знать наши охотники. Забудь все, что было раньше в твоей жизни.

Глава 3

На следующее утро братья проснулись поздно. Подняв тяжелую, должно быть, после вчерашнего колдовского напитка голову, Льок осмотрел землянку. Кру дома не было. Дочка его, Шух, и молодая вдова сидели в углу и оленьими жилами нашивали кусочки меха на новую девичью малицу. И руки и языки у них были заняты, они болтали без умолку, в то же время ловко втыкая и вытаскивая костяные иглы.

Заметив, что братья проснулись, вдова встала и вышла из землянки.

Братья сели, поджав под себя ноги, и стали ждать, когда молодая вдова принесет мелко накрошенную мороженую рыбу, обычную утреннюю еду.

Льок перебирал подаренную вчера одежду, грудой лежавшую рядом с ними.

— Хорошая одежда, — сказал он.

— И наша была хорошая, — недовольно проворчал Бэй. — А они забрали и ее, и подарок Ау. Он сказал мне, когда дарил: «Будь всегда смелым. Волчьи клыки помогут тебе».