Жертвы времени

Федорова Елена Ивановна

Я перегнулся, вглядываясь в скалы, стремительно уносящиеся вниз. Конь, – с тоской думал я, но Алрена не звал. Теперь наши пути вовсе разошлись, он остался там, между смертельно опасными скалами, совсем один против фантома, уничтожавшего все живое. Я мог лишь надеяться, что жеребец успеет спастись. Холод здесь, на огромной высоте, куда вознес меня дракон, был невыносим, но тепло его тела постоянно боролось с этой убаюкивающей, поглощающей все силой. Я едва ощущал его прикосновение. Ледяной ветер, бьющий в лицо, наполнил глаза слезами. Мысли метались как бешеные, я с трудом их ловил. Этот полет напоминал мне поездку верхом, тот мучительный переход через горы, когда мы попали в буран и я, как сейчас, горбился на спине лошади. Мне показалось, или лед отчетливо сковал спину? Я в испуге выпрямился. Стерев многие шрамы с моего тела, дракон заставил меня забыть о холоде в спине, о ниточке, что связывала меня с Мастером, но сейчас подозрительно знакомый холод спиралью обвил мой позвоночник. Тебе кажется, – подсказал Мрак. –Этого нет. И холод отпустил. Дракон заложил на крыло, давая мне возможность заглянуть в пропасть, и упал вниз, купаясь в потока воздуха. Солнечный свет, пронзительный и по-весеннему теплый, заливал нас своими лучами, отогревая сердце. Я вспомнил внезапно другой полет, Ночного дракона, скользящего низко над землей и удивительное, более яростное тепло его тела… Крылья Мрака развернулись. Движение прекратилось столь быстро, что я чуть не оторвался от его спины. Вися вертикально в

воздухе, дракон вывернулся, придвинув свою голову к моему лицу, и шипяще спросил:

–Ты летал с Ночным?!

Я задохнулся от внутренней боли, рванувшейся через мои стены. Впервые с рождения дракон с такой яростью бился в них, пытаясь узнать, пытаясь ворваться в меня и подчинить. Он был в бешенстве и я ответил ему тем же, опрометчиво разменяв одну из своих тайн:

–Я летал еще до того, как ты родился, – остервенело закричал я, отражая его натиск. – На Ночном, чьим смотрящим – Мастер! Зеленый дракон говорил со мной, он спас мне жизнь, а я спас его. Ты думал, ты первый дракон, которого я вижу?!

Он молча смотрел на меня, взмахивая крыльями. Держаться вертикально в воздухе Мраку было нелегко, но он упорствовал. Я чувствовал его физическую боль и разочарование, облаком окутавшее нас. Я был не "его человеком", это то, что ощутил дракон.

Вот как , – Мрак отвернулся и мягко скользнул прочь. –Теперь я понимаю, почему ты не летал со мной. Твое сердце принадлежит Ночному, он вырвал его уже давно. Это то, что ты скрывал. Мрак , – отозвался я устало, – он не прикасался ко мне, если не считать сомкнувшихся на моих плечах зубов. Это он научил тебя защищаться , – упорствовал Мрак. Я провел рукой по лицу. У тебя нет другого человека, Мрак, и у меня нет другого дракона. Все что было, оно в прошлом. Сейчас я видел фантома и мы должны предупредить магов. Я не буду делить тебя с другими , – предостерег дракон. – Я убью тебя.

–Это будет не так уж плохо, – прошептал я, вглядываясь вниз. Таким долгим мне казался путь до равнины, но сейчас Мрак, будто стрела пронизывал небо, и я уже видел на горизонте освободившиеся от снега холмы. Равнина там, за ними, и она тоже уже очнулась от зимней дремы. Ночь не успеет сгуститься, а мы уже опустимся на дорогу у ворот Форта…

И вот, наконец, мы покинули горы, понеслись над полями, где уже несмело покрывались тонкими маленькими листочками темно-зеленые кустики эрики, где пробивались робкие и еще нежные светлые побеги травы, где белели звездочки первоцветов, которые казались розовыми капельками в лучах заходящего солнца. Воздух обнял меня мягкими ароматами влаги и земли, нежный запах цветов тронул сознание, смешавшись в водоворот радости. Неожиданной, небывалой радости, столь незнакомой, столь острой, как рождение новой жизни, как восхождение полной луны. Но счастье – это короткое мгновение, и как каждая секунда жизни, оно проходит, оставляя лишь призрачное воспоминание.

Сердце мое болезненно сжалось, и причиной тому была вовсе не весна, которая окутывала своим приветливым теплом и забытой яркостью радовала глаз, привыкший к белому и серому. Сердце заныло от боли, которой, как мне казалось, я больше не боялся, при виде того, что ждало нас впереди. И я не мог поверить собственным глазам.

Дракон, чувствуя мое отчаяние, сложил крылья и плавно ушел вниз, взрыв когтями еще мягкую от влаги почву, приземлился на неровную, покрытую выбоинами с двумя глубокими колеями дорогу.

Я спустился со спины дракона будто во сне. Застыл, глядя на покрытые копотью развалины города. Устояла лишь часть западной башни, башня в центре города, в которой я жил, да еще несколько невысоких зданий, которые почти не пострадали. Все остальные сооружения Форта в той или иной степени превратились в уродливые груды камней. Местами сохранились целые участки внешней стены, но в основном и она была разрушена. Кое-где камни были целы, но, стоя на дороге, я смог разглядеть то, что заставило мое сердце повторно сжаться.

Пыль. Я знал только одну силу, которая была способна превратить камень в порошок, сегодня утром я наблюдал, как это происходит. Имя этой силе было Время. Я долго стоял там, на мягкой земле, не в силах сдвинуться с места. Тело было словно чужое, ноги отказали, и я не мог ни сделать шаг, ни сесть. Я вообще не мог понять, решусь ли зайти внутрь развалин, поискать кого-нибудь живого. Мои тягостные раздумья прервал Мрак, который тихо спросил:

–Что там на горизонте я видел с высоты? Что-то черное…

–Черное? – не поворачиваясь, переспросил я. – Там должно быть озеро Вердли.

–Там не было воды…

Я обернулся, чтобы увидеть глазами Мрака, пустившего меня в свое сознание, пустоту вдали. Медленно, будто во сне опустившись на колени, я уронил ладонь на землю. Ужас места был так велик, что какие бы стены не стояли вокруг моего сознания, они рухнули.

Темнота, наполненная до краев криками людей, воем собак, ржанием лошадей окружила меня. Я стоял на мостовой между невысокими домами Форта и смотрел вниз по улице. Тревожно и гулко загудел у меня над головой на сторожевой башне колокол. Он отбивал беду, наполняя сердце отчаянием. Я уже слышал однажды этот колокол, он уже оповещал мир о беде. Я видел, как горят заревом пожары… То были мои сны о будущем. То были мои видения. Я знал, это произошло совсем недавно. Кое-где горели факелы, их пламя колебалось, и в неровном свете метались многочисленные люди, отброшенные тенями на стены домов. Я видел, как накренилась восточная башня, как еще стояла некоторое время под невозможным углом, а потом обрушилась вниз на головы бегущих по улице людей. Кто-то послал зов, мощным потоком пронесшийся мимо меня, призывая на помощь дракона, который не замедлил появиться. Ящер с трудом уместиться на улице, разбив крылом часть стены у рухнувшей Восточной башни. Маг легко запрыгнул ему на спину, и дракон рванулся вверх, неловко ударил крылом в край двухэтажного здания. Его повело в сторону, усыпанный шипами хвост с грохотом выбил из стены водопад камней, и дракон, грудной клеткой налетев на внешнюю стену, кувыркнулся в воздухе вместе с потоком каменных блоков. Спустя мгновение всадник с драконом рухнули на землю за пределами Форта. Где-то рядом плакал ребенок. Я заглянул в переулок, который оканчивался тупиком справа от меня. Там, забившись в угол, прижавшись к фундаменту, плакал мальчик лет восьми. Мимо обезумевшими от ужаса нечеткими тенями метались люди, и никто не замечал беспомощного мальчишку. Я позвал его, но он меня не слышал. Очередная тень проплыла мимо. Звон колокола стих, гулкое эхо еще несколько секунд билось в разрушающихся стенах города, а потом было проглочено грудами развалин. Крики людей все сложнее было разобрать. Замолчал и рыдающий мальчик. Теперь он неотрывно смотрел мне за спину, как смотрит стоящий на коленях связанный пленник на нож, приближающийся к его горлу. Я тоже посмотрел туда, куда смотрел ребенок. Там, за моей спиной высилась высокая фигура, но она принадлежала не человеку и мальчик это понимал так же ясно, как я. Это был фантом, набравшийся жизни. Он уже убил многих и напитался, хоть и не полностью, временем существ этого мира. Он был теперь не просто облаком, но все же еще лишь плотной тенью, похожей на того, кого убил. Теперь он искал себе все новые жертвы и нашел маленького мальчика, у которого было много времени впереди. Фантом медленно и неотвратимо двинулся вперед. Забывая, что смотрю видение, я преградил ему путь, не в силах отступить тогда, когда беззащитное дитя должно было умереть. Не обладая даже крохами понимания, как противостоять времени, я глупо жертвовал собой. Но жертва была не принята. Все, что я видел, давно случилось. Фантом прошел сквозь меня, и я не почувствовал ничего, кроме переполнившего меня отчаяния. Я развернулся, чтобы увидеть то, что неизбежно должно было случиться. Ребенок

не плакал, слезы медленно сохли на безжизненно-бледном лиц. Ничего от меня не зависело, я был лишь сторонним наблюдателем и мне довелось увидеть то, как начертано было этому ребенку остаться в живых. Вряд ли Мастер с Северным шли по этой улице, отыскивая, кого бы спасти, но пройти мимо они тоже не смогли. Северный что-то крикнул высоким голосом – я не смог разобрать слов. В правой руке маг держал мерцающий белым, безжизненным пламенем бич. Через несколько секунд я увидел и Мастера. Окутанный темным облаком, со сгустком клубящейся черноты в руках, он зашел в переулок и встал рядом с магом дня. Хлестнул по фантому белый бич, шагнул вперед Мастер, разбивая, разрывая тело призрака на части, на крупицы, которые уже не могли соединиться в едином мощном потоке. И вот уже Северный уходит вглубь города, неся на руках мальчика, крепко вцепившегося ему в шею. Я вижу Мастера, прислонившегося к стене. На камнях мостовой выбоины, полные пылью от шагов фантома; в светлой кладке стены зияет несколько черных провалов. Руки мага дрожат. Чтобы развеять фантома, он отдал частицу своей жизни, своего времени, и теперь смотрит с потаенной тоской на кисти, покрытые глубокими морщинами. Руки, принадлежащие старику. Дом слева рушится, превращаясь в пыль и груду камней, я больше ничего не вижу, не слышу человеческих голосов. Я выбирался из видения как из ночного кошмара. Весь мокрый, с подрагивающими руками, с шумом в голове и дурнотной тошнотой, я поднялся с колен и бросил короткий взгляд на накрытые сумерками развалины Форта. Шаг, еще шаг. Я будто в забытьи иду к рухнувшей восточной башне, чтобы узнать правду, чтобы связать все те видения, которые захватывали меня. Если все, что я видел ранее и сейчас – правда, там, за стеной у восточной башни должны быть узнаваемые следы… Ноги мои подкосились, и я рухнул на колени. Из поднебесья на встречу подползающей ночи тоскливо протрубил Мрак, отдавая последнюю дань погибшему. Огромное тело лежало передо мной на земле, среди хаотично валяющихся расколотых блоков стены. Коричневый дракон, чья чешуя сейчас была покрыта слоем пыли, застыл искусным, окаменевшим изваянием. Я с трудом встал и подошел к мертвецу. С нарастающим отчаянием вдруг понял, что дракон вовсе не присыпан пылью, он сам превратился в пыль, и ветер, налетая, сдувает с него призрачные облачка, стирает его грани, разрушает формы, превращая его просто в небольшой холм. Я прикоснулся к нему, пропустил сквозь руки песчинки, и те охотно скользнули между моими пальцами. В мир пришла смерть, – тускло, без выражения подумал я. – Все кончено. Я до полной темноты бродил по городу, но не нашел ни одного живого существа, лишь множество теряющих форму трупов. Сны, – думал я, с трудом переставляя ноги. – Я уже видел такое. Тот корабль, побитый ржавыми дырами, будто шерстяная шаль молью, и словно обугленные тела на берегу. На самом деле они не сгорали, а высыхали, чернея, и превращались в прах. Они еще некоторое время сохраняли свои формы, но стоило их коснуться, и они рассыпались, не имея связей. Мрака я оставил в полях за городскими стенами, строго-настрого наказав улетать, если он увидит что-то странное и ни в коем случае не пытаться приземлиться внутри Форта – слишком свежо еще было в моей памяти воспоминание о падении дракона. Я пообещал Мраку, что справлюсь в случае опасности сам, хотя он не верил моим словам. Я лазил по развалинам, пока не добрел до своей башни, и поспешил подняться наверх, пока еще не окончательно стемнело – мне очень нужно было посмотреть на лес и озеро Вердли своими глазами. И пусть озеро было плохо видно из моего окна, так как внешние башни Форта частично загораживали обзор в том направлении, теперь башен не было. Я поднялся по растрескавшейся лестнице. Сразу стало ясно, что башня долго не простоит. На высоте метров в восемь я обнаружил дыру в стене, размером больше человеческого роста. Здесь лестничный проем был разрушен вместе с комнатой, которая была за стеной. Меня это не остановило. Провал был не достаточно большим, чтобы я повернул назад, потому я, примерившись, прыгнул, заставляя тело повиноваться. С неприятным шелестом полетели вниз мелкие камни, что-то в полу хрустнуло. Я поспешил уйти подальше от опасного места и взбежал к своей двери. Как это не удивительно, но комната моя выглядела почти так же, какой осталась в моей памяти. Ничего не изменилось, только там, где была стена с окном, теперь зиял неровный провал. Все остальное же было по-прежнему. Ветер разбросал по полу пепел из камина, вместе с помятыми листками моих старых записей. На стене, где висел раньше удивительный гобелен, не осталось ничего, кроме маленького черного лоскутка. Когда часть стены выбило ужасной силой, гобелен сорвало вместе с камнями. Теперь он покоился где-то там, у подножия башни, изорванный, погребенный под обломками стены. И больше не смотрел на меня грустно, сидя на окруженном маленькими белыми цветочками, камне, Лорес. Я поднял один из листков и пробежал глазами по неровным строчкам. Я вел записи, что-то вроде дневника, но взять его с собой в горы не мог, так и оставил на столе. В нем не было для постороннего человека ничего ценного. События, факты о жизни магов, составленные по наблюдениям и почерпнутые из книг. Читая свои воспоминания, я неожиданно ощутил легкую грусть по прошедшим дням. Я читал про наш поединок с Оружейником, про то, как он обещал мне сделать меч. А что, если он все же сделал его? Я подошел к камину. Там, на столике стояла чаша, сделанная Калороне. Эта чаша была не моей. Она была сделана для человека, который погиб, пытаясь спасти ту, которая считала его своим врагом. Да, у меня были воспоминания о прошлой жизни, но они не имели ко мне никакого отношения. Они не были важны. Все, что было во мне – умерло. Теперь медленно, ступень за ступенью, я шел к целостности. Что-то во мне возрождалось, но казалось совершенно чужим. Несомненно, тот, кто стоял сейчас в комнате, погружающейся медленно во тьму, перестал бояться людей и магов, он был совсем другим, спокойнее и равнодушнее. Чужое горе до сих пор было ему не безразлично, но в жизни он бы не шагнул наперерез фантому, безоружный, чтобы спасти маленького ребенка. Тот человек жив лишь в видениях… Глядя на чашу, я подумал, что у погибшего в пещерах человека было чему поучиться, и почти пожалел, что его больше нет. Почти, это не значит, что я приблизился к этому хоть на шаг. На озеро Вердли мне хватило одного взгляда. Смотреть там было определенно не на что. Озеро высохло, черные силуэты лежали на его дне. Перед моими глазами встало очередное мое видение, то самое, которое чуть не утопило меня в холодных водах заводи. Все, что я видел, было правдой, все вокруг уже тогда предвидело беду, даже деревья, которых я касался, заходя в лес, знали свою судьбу, рассказывали мне о пожаре. Они кричали нам о будущем, но никто не слышал; они просили о помощи, взывали к нам, но мы не заметили, не просчитали. Теперь я знал это. Теперь я понимал, каким инструментом в предстоящей войне являюсь. Пророк, который промолчал, когда нужно было говорить. И вот все уже свершилось. Ничего нельзя изменить. Но я обязательно найду способ оказаться полезным, раз уж живу в этом мире. Нагнувшись, я подобрал еще один листок, где было написано единственное слово: "Ищи". Эту руку я не знал, но сразу понял смысл приказа: кто-то из магов верно оставил мне сообщение. Или совет.

–Что это? – тихо спросил я. –Что мне нужно найти?

Вновь прошелся по комнате, сел на кровать… и тут же поднялся. Откинул покрывало. Там, бережно завернутый в ткань, лежал палаш в красивых, с замысловатым теснением, ножнах. Ни одна рука, кроме Оружейника, не касалась рукояти. Теперь у меня был нож и меч.

Я уже знал, куда пойду, когда уходил из комнаты. Пусть все, что я теперь буду делать, станет символом моей жизни, достойной той храбрости, которой когда-то владел человек из Гранд Сити. Теперь я необычайно ясно осознал, что из этих маленьких крох он вырастет вновь, становясь самим собой, вновь меняя меня. Я твердо решил: пусть у меня будет и настоящее и прошлое. В конце концов, этого заслуживает каждый.

Когда я уходил, меня провожали. Мрак обратил мое внимание на человека, бесцельно бредущего по развалинам. Казалось, он очень стар и движение дается ему с видимым трудом, причиняя боль. Он цеплялся руками за камни и сползал вниз, потом медленно и долго карабкался на соседнюю груду, по которой шел дальше, пошатываясь, словно на плечах у него была непомерная ноша.

Это был не фантом, но и живым назвать незнакомца я не мог. То, что брело по развалинам Форта, было самым древним его обитателем, тем, кто больше всего скорбел о разрушении крепких стен; тем, кто уберег город от подступивших волн Льдистого моря, но не смог совладать с разбушевавшимся временем. Это был дух Святилища, на фундаменте которого неизвестные архитекторы некогда возвели стены Форта.