Жертвы времени

Федорова Елена Ивановна

–Пойдем, – Мастер потянул меня за плечо, – и пожалуйста помалкивай! Ну?

Уже на крыльце трапезной я был вынужден взяться рукой за его плечо, чтобы не упасть – меня ощутимо шатало.

–Чем же вы меня пичкали таким, – процедил я сквозь зубы, – что я пьянею, как малолетний ребетенок?

–Зато ты жив, – веско возразил Мастер.

–Нам далеко?

–К Оружейнику. Он любит потешить себя.

–Ох, как нехорошо, – пробормотал я, пытаясь разобраться в своих ощущениях. Корень, который я сжевал, был каким-то странным. Он оставил легкую горечь во рту, словно налетом лег на язык и небо. –

Мастер! Что за дрянь ты мне дал?

Я резко остановился, с силой сжав магу плечо так, что он поморщился.

–Чувствуешь слабость? – ровно спросил он.

Я хотел уже помотать головой, но тут неимоверная тяжесть обрушилась мне на плечи, рука сама безвольно соскользнула с плеча Мастера и повисла вдоль тела. Пошатываясь, я с трудом стоял на мостовой.

–Вот и хорошо, держись ровно и с достоинством, не шатайся, не открывай рта. А теперь пошли, – сказал он и я, выпрямившись, сделала шаг независимо от своего желания. Мысли были заторможенными и нечеткими, я слышал чье-то дыхание совсем рядом с собой и какую-то песню – это пел я сам прошлой ночью. Пел и прихлопывал в ладоши в такт пиликанью скрипки.

Песня затихла, я оглянулся. Мы находились в просторной открытой гостиной, расположенной на втором этаже Оружейной прямо над тренировочной залой. Я видел балясины лестницы и край больших нижних окон. Даже не помню, как сюда поднялся.

В центре стоял длинный стол и стулья вокруг, почти все занятые людьми. Мое зрение было странным, по краям все расслаивалось, искажалось, извивалось, будто агонизируя, и мне приходилось смотреть прямо на объект, чтобы различать детали. Вот сидит Рене со странным, каким-то каменным выражением лица, из него словно ушла вся жизнь, губы плотно сжаты.

Оружейник стоит у окна и не разделяет серьезность момента – встретившись со мной взглядом, улыбается. Наверное, ждет не дождется, когда мне чего-нибудь отсекут в наказание.

Лоле сидит в самом дальнем конце стола, ее крупные руки сложены перед собой и едва заметно напряжены. Она старше, чем мне казалось, а, быть может, ее лицо изуродовано синяками и припухлостями. Почему маги не помогли ей, почему не стерли эти ужасающие следы с женского лица?

Я перевел взгляд на следующего человека, и чуть не отшатнулся: на меня смотрело уродливое, крупное лицо Горана, с которым мы встречались в трапезной. Что он здесь забыл? Хочет поразвлечься?

Я торопливо повернулся, уставившись на Анри. Бывают люди красивые, а бывают утонченно безупречные – маг был из таких и его внешняя красота, имевшая немало с женской, привлекала внимание.

–Начнем? – этот голос я ни с чем спутать не мог, меня чуть не передернуло. Вот зачем я тогда полез, зачем открыл свой рот? Почему не родился изначально немым?

–Мне не ясно, почему мы тратим свое время на подобные разбирательства, – продолжал надменно Рынца, похлопывая ладонью по столу, – но, быть может, у кого-то тут есть лишние минуты. В прошлом месяце я повесил на стене двух шарлатанов из рудников, которые считали, будто можно утаивать малахитовые осколки и покупать на них дополнительный пайок. Двоих рабов и двоих стражей в назидание другим. Здесь обвинение просто чудовищное,

но Анри и Мастер настаивают на разбирательстве. Очень благородно с вашей стороны…

–Рынца, давай к существу, – холодно одернула мага Рене и я почувствовал сталь в ее голосе. Она не владела силой, я готов был поклясться в этом, но вот в ее голосе прорезались непонятные нотки и маг не рискнул перечить. Я задумался о том, как подобное возможно: маг считается с обычной женщиной. Мастер сказал, тут много тонкостей, возможно, мне еще представится случай во всем разобраться. В конце концов, от того, что они хотят со мной сделать, не умирают. Не умирают же?

–Я только прошу обойтись без формальностей, – виновато пролепетал Рынца, – мне сегодня нужно проверить лесопильни…

–Ну так иди, никто не заставляет тебя тут присутствовать, – отрезала Рене и уставилась на Лоле:

–Милая, скажи, это тот человек, что изувечил тебя?

–Было поздно, – Лоле на меня не смотрела. – За полночь. Я относила больному мальчику свечу от лихорадки и как раз возвращалась домой. Он схватил меня за волосы и ударил лицом о стену, оглушил, потащил в проулок. Я пыталась отбиваться, но он снова и снова отвечал мне. Будто хотел убить прежде чем… он был возбужден и жутко дышал, с присвистом. И постанывал. А потом вдруг принялся трясти меня, будто куклу, и что-то говорить, но к счастью появился Анри… и открылась дверь и я увидела… его.

–Ты видела его лицо раньше? – спросила Рене, подождав немного.

Лоле молча кивнула:

–Он дурачился на кухне, многие были недовольны.

–В тот момент, когда на тебя напали, ты видела, кто это? – мне кажется, Рене задавала правильные вопросы, я не чувствовал с ее стороны угрозы или открытой неприязни.

Лоле вновь отрицательно покачала головой.

–Анри, а что видел ты? – полюбопытствовал невинно Рынца. В его голосе было много яда.

–Ничего, – хмуро отозвался маг. Я снова попытался отыскать его лицо взглядом, но не мог и почему-то все время смотрел на страшные, уродливые гематомы на лице покалеченной женщины. – При мне он ее не бил. Я услышал женские крики и вбежал в проулок. Лоле сидела у стены, а человек города стоял перед ней на коленях и тряс за плечи. У него был абсолютно бессмысленный взгляд. Я оттолкнул его, заставил людей из соседнего дома выйти – это они принесли воды, – потом привел его в чувства.

–Ты видел кого-нибудь кроме него? – поинтересовалась Рене.

–Нет, не видел.

–Что-нибудь еще слышал, может быть шаги?

–Нет.

–Пусть человек города скажет, – внезапно вмешался Горан. У него был гортанный, будто рычащий голос. – Почему ты притронулся к женщине?

Я молчал, Мастер не велел говорить.

–Он не помнит ничего об этом, – сказал маг.

Я посмотрел на Рене и увидел, как она нахмурилась.

–Хочешь ли ты, Демиан, сказать что-нибудь в свое оправдание?