Жертвы времени
Шрифт:
Я двинулся дальше вниз по улице, и детишки крадучись последовали за мной. Стараясь не обращать на них внимания, я с деланным интересом разглядывал высокие здания вокруг, наблюдал за жизнью, что ровно текла в этом городе. Она казалась все более странной. Так много находилось различий между той, сложной жизнью, к которой я привык и этим плавным течением простого быта. Никаких технологий, никаких механизмов.
Я слышал раньше о подобных веяниях. Ближе к природе, ближе к сущности. Некоторые сознательно отказывались от благ цивилизации, основывали коммуны, старались обособиться и выживать за собственный счет. Мне казалось, они
Вдоль улицы то тут, то там попадались маленькие лавочки, над которыми висели деревянные, расписанные краской вывески. Названия лавочек и красочные картины не оставляли сомнений. Вот здесь выпекают хлеб и одуряющий запах растекается теплыми ароматными волнами вдоль мостовой. У стены под навесом неразгруженная повозка с серыми мешками, на горловинах выбившаяся белым налетом мука.
Здесь — пошив одежды и за стеклом стоят деревянные манекены. На женском манекене платье из зеленого шелка с глубоким вырезом, на мужском — только куртка. Портной стоит у манекена, держа в руках линейку, и о чем-то размышляет.
Вот это да! Я даже не заметил, как придвинулся к мутноватому стеклу. Оружейный магазин! На стенах от пола до потолка в специальных крепежах — арбалеты и луки. На высоких стойках рядами лежат мечи в ножнах. Из больших широких корзин торчат разноцветные оперения стрел.
Вот это разнообразие! Постояв, я так и не решился зайти внутрь — пошел дальше. Местные же люди без стеснения заходили в многочисленные лавочки, весело разговаривали с хозяевами и мастерами, покупали нужный товар, благодарили, обмениваясь рукопожатиями или даже обнимаясь, после чего уходили…
На крыльце дома, мимо которой я проходил, стояла женщина с веником. Она распрямилась, посмотрела на меня и снова принялась тщательно подметать ступеньки…
Одетый в серое понурый человек остервенело мел заваленный сором угол…
Постепенно я осмелел и остановился у одной из лавочек. У входа под кирпичного цвета вывеской, на которой был изображен кувшин на гончарном круге, сидел старый человек в перепачканном красной глиной кожаном фартуке. Перед ним стоял станок с педалью, которая крутила железный круг с неоформленным куском глины. Гончар не трогал его, лишь пристально смотрел на ком перед собой. Вокруг, прячась в тени навеса, натянутого от лавки, стояли, подсыхая, горшки и вазы, кувшины, тарелки и миски различной формы. Когда я остановился, чтобы посмотреть на работу, гончар повернулся и коротко взглянул на меня. Потом опустил седую голову, и его неимоверно тонкие пальцы тронули глину. Они потянули ее вверх и я видел, как под пальцами глина послушно обретает форму, как раскрываются края чаши. Потом гончар вдруг заставил широкие края загнуться внутрь подобно нераскрывшемуся бутону.
Дети потешались за моей спиной, показывая пальцем и передразнивая мое внимание, но я лишь едва заметно улыбался. Работа гончара заворожила меня.
— Вот, — сказал старик внезапно. — Эту чашу я сделал для тебя. Конечно, это совершенная безделушка, но мне хотелось сделать что-то для тебя. Она подсохнет, ее обожгут и завтра, если придешь, я подарю ее тебе. Никакой платы, ведь я не знаю тебя.
Гончар остановил круг и поднял на меня взгляд. Он был слеп. Подернутые
Гончар аккуратно поднял чашу, стараясь не помять ее тонкие бока.
— Приходи завтра.
Я кивнул. Гончар повернулся и, не касаясь руками стен, как это часто делают слепые люди, исчез в прохладном полумраке лавочки. Я подумал, что даже не успел его поблагодарить. Детский смех из-за спины, заставил меня двинуться дальше.
— Ох, и не надоело вам? — пробормотал я, выходя из-за поворота и неуверенно останавливаясь.
Но им не надоело, они только начинали веселиться, найдя себе новую забаву. Когда я замер, кто-то из детей посмелее подскочил ко мне. Мальчишка хотел лишь потешить остальных и покрасоваться перед другими, для чего ловко поддел деревянным мечом мое колено. От толчка нога подломилась, и чтобы позорно не растянуться на камнях, я ухватился за стену. Пальцы скользнули по шероховатому камню…
Темно, и только неровный свет огня пляшет вокруг, рождая сотни теней, скользящих по фасадам домов. Мощным потоком летит над головой отчаянный, оглушающий рев, полный безумного страха…
Вскинув голову, я вижу, как что-то гибкое и длинное, подобно хлысту ударило в башню над головой, разбивая ее вдребезги. Крики боли и страха, грохот падающих обломков и оседающая каменная пыль охватили сознание. Прямо на меня летел, кувыркаясь в воздухе, огромный кусок стены…
Я медленно отнял руку. Приложил ее к лицу, почувствовав тепло крови на коже. Облизал губы. Ненавистный вкус проник в рот. Кровь из носа текла ровными струйками, капая с подбородка, и я наклонился над мостовой, чтобы не запачкать одежду. Смех за моей спиной затих.
Я вытирал кровь рукой и стряхивал на камни, а она все текла. Голову наполнял звон, я брел куда-то совсем наугад, а дети тихо следовали за мной — их башмаки отчетливо стучали по камням улицы.
Дома расступились. Я оказался в просторном дворе перед воротами, там, куда мы приехали… две недели назад! Здесь сильно пахло лошадьми — мочой, навозом и потом, ветер волочил по камням клочки свежего сена, по широкой леваде, огороженной деревянными бортами, бегала кобыла с жеребенком. Чуть поодаль под стеной стояли телеги и небольшой экипаж.
Мое внимание привлек мраморный бассейн, с камней которого катилась, журча, прозрачная вода. Гранитные борта кое-где потрескались и поросли ярким зеленым мхом. Вода, переполняя лохань, сочилась из этих трещин на краях и утекала по желобкам под стену.
Я дошел до бассейна и присел на его край, с ужасом ожидая, что все вокруг вновь начнет рушится, но на этот раз камень молчал, давая мне небольшую передышку.
Я смывал кровь с лица и рук, когда на площадь у ворот выбежал мальчик, тот самый, которого я просил ответить на мои вопросы и, следом за ним, шагая стремительно и широко, вышел Мастер.
На нем были брюки, перехваченные на поясе широким черным ремнем с серебряной вышивкой, такой же, как на ленте, стягивающей мою руку. Свободная черная рубашка с длинными рукавами была аккуратно заправлена.
По твердой походке, по гневному блеску в глазах и быстроте движений я понял, что поступил опрометчиво, отправившись исследовать город…
— Что это ты тут вытворяешь?! — резко спросил маг.
— Не будь таким подозрительным, Мастер, — отрешенно проворчал я. — Вышел прогуляться, но упал, вот и все.