Жесткая блокировка
Шрифт:
Роман вошел в дом, в ту самую комнату, где сидели заговорщики.
– Стой там, – поднял руку пан Юзеф.
Адам дал команду собакам, они зашли вперед пленнику и сели на пол, подняв морды. Сзади пленника подпирали ружейные дула.
– Привет честной компании, – улыбнулся Роман.
Его разглядывали с разными чувствами. Генерал, например, смотрел на него, как на какую-то ползучую тварь, вроде таракана. Пан Юзеф глядел спокойно. Пани Барбара – равнодушно. Андрей Данилович катал на желчном лице желваки.
Но больше всех порадовала Марта: она вообще на
– Вы же говорили, пани Марта, что этот состав будет действовать двое суток, – сказал Андрей Данилович.
Марта не ответила, лишь дернула подбородком.
– Ловкий, – одобрил Андрей Данилович. – Надо было связать или хоть охрану выставить. А то вы сказали, что он будет спать как убитый, так я своих хлопцев тоже сдуру спать отпустил…
– Что ты слышал? – обратился к Роману пан Юзеф.
– Вы о чем? – переступил ногами Роман.
Собаки сейчас же привстали, рыча и скаля зубы.
– Говори, что выслушал под окном, сволочь? – не выдержал генерал.
– А это имеет значение?
– Не имеет, – согласился пан Юзеф.
– Спросите его, кто такой Яцек, и дело с концом, – вмешался пан Анджей.
– Ты скажешь, кто такой Яцек? – спросил пан Юзеф.
– А кто такой Яцек? – удивился Роман.
– Твердый орешек, – усмехнулся Антон Кусь.
– Ничего, – кивнул Лукашук. – Мои хлопцы и не таких орешков раскалывали.
– Тебя ждет страшная смерть, – сказал пан Юзеф.
– Смерть всегда страшная, – возразил Роман.
– Не скажите, молодой человек. Вы не знаете, что вас ждет…
– Не знаю – так узнаю. А лучше, шановне паньство, отпустите меня с миром.
– А ты уйдешь с миром?
– А вы меня отпустите?
Пан Юзеф растянул тонкие губы в подобие улыбки.
– Ева, любимая, – громко сказал Роман. – Ты у меня кое-что забрала. Нехорошо брать чужое. Верни, будь порядочной женщиной.
Марта сперва хотела промолчать, но не выдержала и метнула в него непримиримый взгляд.
– Ты будешь говорить мне о порядочности? – прошипела она.
– Почему нет? – пожал плечами Роман. – Кажется, я ничем не оскорбил твоих чувств. Более того, я заботился о тебе.
– Ты убил четырех человек! Ты – убийца!
– Но я защищал тебя, Марта. Ты забыла?
– Ты защищал интересы своей подлой страны! – выкрикнула она.
– Ну, знаешь… А как же соринка в твоем глазу? Ведь я спасал тебя исключительно из добрых чувств!
– Кончайте эту комедию, – проскрипел Лукашук. – Время позднее.
У пана Юзефа поскучнело лицо. Роман понял, что аудиенция подошла к концу.
– Но, Марта, во имя нашего супружества, – воскликнул он с отчаянием в голосе, – ответь на один вопрос. Ну имею же я перед смертью право на один вопрос? Пан Юзеф?! А то моя душа не будет знать покоя. Святой отец, вам ли этого не знать?
Он сыграл хоть и примитивно, но правильно. Пан Юзеф растерялся. Отец Павел потупился.
– Марта, – пользуясь возможностью, обратил Роман взор к своей фальшивой супруге, – скажи, кого же я убил во Франции?
– Ты убил людей, посланных следить за мной из Киева, – не без торжества
– А список… – начал было Роман.
Но пани Барбара мигнула – и на его затылок обрушился тяжелый удар. Он закатил глаза и мягко упал на пол, прямо между отскочившими собаками.
15 июня, ночь
Придя в сознание, Роман обнаружил, что на этот раз он связан с ног до головы, во рту у него кляп, и лежит он на тряском полу автомобиля. Вдобавок сверху его привалили каким-то увесистым вонючим хламом.
Машина натужно гудела – взбиралась на гору. Так, значит, горы продолжаются.
Роман начал обследовать организм и уровень своей подвижности. Для начала прислушался к затылку, на который пришелся лишивший его сознания удар. Кажется, обошлось без раскраивания черепной коробки. Громила Адам, скорее всего, приложился кулачищем, а не прикладом – Роман помнил, что стволы от лопаток не отнимались. Впрочем, такому лому и кулака достаточно.
Связали его на совесть. Роман попробовал хоть немного пошевелить стянутыми за спиной руками и понял, что ничего не выйдет. Вязал мастер своего дела. Не поленился даже локти закрутить тонкой бечевкой, врезающейся в кожу при малейшем движении.
С ногами была та же история. Их обмотали до самых колен и, что хуже всего, притянули в согнутом виде к рукам. Чтобы исключить брыкания и стучания в стенки машины.
Всю ротовую полость занимала резиновая груша, закрепленная на затылке ремешками. Роман даже мычать толком не мог, не то что говорить.
В общем, на этот раз влип он крепко.
Оставалось одно – думать. Благо было о чем.
Первое: Марта. Ох, Марта!
Ну что тут сказать? Молодец. Обвела вокруг пальца все их хваленое Управление. Объегорила Слепцова, или тех, кто спустил ему сверху это задание, использовала присланного агента в своих целях и четко выполнила поставленные задачи. Избавилась от слежки – раз. Заполучила список – два. Подвела под монастырь некоего капитана Морозова – три.
Работала она дерзко и уверенно. Чувствовался стиль. Дед Казимир ее кое-чему научил. Не заметил только, что послушная внучка изменила внушенным с детства социалистическим принципам и переметнулась в противоположный лагерь. Ну да ладно, что старика винить? Роман сам был точно с закрытыми глазами. Как он не удосужился установить доподлинно, кого представляли эти люди в «Пежо»? Поторопился, услыхав «холеру», сделать скоропалительные выводы. Ну да, времени не хватало, действовал один, и надо было уносить ноги. Но все же мог задать хоть один вопрос? Нет, не задал. Увидел фамилию «Пухальский», приплюсовал «холеру» – и вот он вывод: агенты Варшавы! Именно так, как и говорила ему Марта. То есть сработало внушение. Причем двойное, ибо еще Слепцов постарался довести до его сведения, что Марта – «наш человек» и ей можно всецело доверять.