Жесткая блокировка
Шрифт:
Он сел прямо, покосился на Метека.
– Красивая женщина, – сказал тот с видом знатока.
Роман взял с приборной панели сигареты, закурил.
– Да. Она мне очень помогла.
– Я понял.
Джип мягко покачивался на дорожных неровностях и ходко шел вперед. Темнело. Метек включил фары, дорога резко сузилась. Сбоку набегали деревья и тут же уносились прочь.
Роман уже перестроился и оставленную позади повозку не вспоминал. Большее, чем должны быть такие воспоминания, – обрывками дневной дремы, игрой воображения, книжной страницей. Иначе будет слишком трудно жить. А так перелистнул
Разве только сны иногда навещают странные?
15 июня, Польша, вечер
Дождавшись, когда Роман покурит и переведет дух, Метек неторопливо приступил к уточнению деталей операции.
– Я могу узнать, что произошло, Роман?
– Да, Метек, конечно, – кивнул Роман, включаясь в работу. – Помнишь ту пани, с которой я приехал в Варшаву?
– Да, конечно! Пани с норовом.
– Она не только с норовом, – усмехнулся Роман. – Она еще и с сюрпризами.
– То было ясно.
– Да, – согласился Роман. – В общем, пани оказалась двойным агентом. Она похитила микропленку с очень важными документами.
– Ага!
– Накачала меня снотворным, и я оказался в плену. Ну, плен – это долгая песня, да и не суть важна. Главное, что Марта находится сейчас в пансионате «Старая сова», и пленка при ней.
– Мы должны забрать пленку, – констатировал Метек.
– Совершенно верно.
Метек сосредоточенно вел автомобиль по узким лесным дорогам, сверяясь время от времени с картой. Роман понял, что они держат путь на «Старую сову», причем Метек едет кратчайшим путем.
– Скоро мы там будем?
– Примерно через два часа. Тут всего семьдесят километров, но трасса сложная, сам видишь.
Он как раз сделал крутой поворот, после чего дорога пошла по каменистым косогорам.
– И спешить нам пока некуда, – добавил Роман.
Пока некуда было спешить, он подробно рассказал Метеку, что представляет собой пансионат. Правда, сам он видел его в темноте. Но от этого ценность его сведений не уменьшалась, поскольку навестить «Старую сову» им предстояло как раз таки ночью.
– Охраны там серьезной нет, – говорил Роман. – Но есть огромный человек по имени Адам. Он вооружен двустволкой, в которой, как я понимаю, далеко не утиная дробь. И вдобавок у него есть две овчарки, которые стоят десяти сторожей. Поэтому придется действовать жестко.
– Добже, – кивнул Метек, не выказывая и тени сомнения. – У меня есть кое-что с собой. Думаю, против собак это хорошо подействует.
Роман убедился, что в напарники ему попался человек стоящий. До сих пор он все делал именно так, как нужно было делать. Ни единая просьба или пожелание не вызвало у него ни протеста, ни отговорки. По прежним операциям Роман знал, что Дубинин обладает отличным, если не сказать выдающимся, умением подбирать людей. Кажется, не подкачал он и на этот раз.
– Как думаешь забраться внутрь? – спросил Метек.
– Пока не знаю, – честно сказал Роман. – Посмотрим по обстановке.
Метек только кивнул.
Они ехали по узкой одноколейке в полной темноте. Если бы навстречу попался автомобиль, то разминуться с ним было бы проблематично.
Но встречные авто не попадались. Джип ехал себе и ехал, изредка сворачивая на другую дорогу. Роман взял карту, быстро в ней разобрался и подсказывал Метеку повороты, как заправский штурман.
Вспомнилось некстати, как ехали по Парижу с Мартой и она точно так же вела его по карте к улице Готье. Ночка выдалась беспокойная, но с врагами было успешно покончено, и он уже настраивался на тихое завершение задания. Марта казалась подавленной, измученной, послушной, и кто бы мог подумать, что все эти психологические тонкости были рассчитаны ею с дьявольской точностью? Роман все текущие странности ее поведения списывал на природную вздорность характера, и до последнего, до того, как она залезла к нему в куртку за пленкой, не подозревал двойной игры.
Век живи, век учись.
– Скоро подъезжаем, – сказал Метек, бросив взгляд на карту.
– Да, скоро, – отозвался Роман.
Один вопрос не давал ему покоя: как быть с Мартой? По всем статьям, пулю в лоб подлой изменнице, и вся недолга. Отомстить за себя, конечно, в первую очередь, за тот проклятый котел и за вилы, едва не пропоровшие его насквозь. Ну, и наказать за «развод» Конторы. Это дело обычное, престиж фирмы надо блюсти, чтоб другим неповадно было.
Но Роман сомневался в глубине души, что у него поднимется рука хладнокровно пристрелить ее. Она, конечно, тварь, но тварь, во-первых, красивая, во-вторых, талантливая. А талант всегда жалко губить, в каких бы интересах он ни использовался. И, опять же, не по-мужски, применительно к ситуации.
Роман помнил, что в приключениях безукоризненных друзей-мушкетеров его неожиданно сильно смутила казнь миледи. Кажется, и заслужила, гадина такая-разэтакая, и в того стреляла, и ту отравила, и еще кучу всего нехорошего сделала. Но когда четверо вооруженных до зубов мужчин, и не просто мужчин, а бывалых вояк, посредством нанятого палача рубят голову беззащитной, связанной женщине, это выглядело как-то не слишком высокоморально. Ну, утопили бы или, на худой конец, сгноили в темнице. Так нет, устроили показательную казнь, поучаствовали в качестве зрителей. Тьфу. Подобное благородство было противней милединых подлостей. И героический флер мушкетеров от этого си-ильно тускнел. Может, у французов оно и нормально, и даже романтично, но по-русски это выходило как-то мелкотравчато и несоразмерно свирепо.
Роман игры в благородство давно оставил, в его профессии такого и слова не было. Но вот же точил его червь сомнения, и чем дальше ехали, тем сильнее точил.
Дилемма так и осталась нерешенной. Чтобы не мучить себя второстепенными заботами, Роман отыскал нейтральный вариант: «действую по обстановке», и на том тему прикрыл.
Метек уже минут двадцать ехал на пониженных оборотах. Двигатель урчал едва слышно. Даже собаки, какие они слухастые ни есть, нипочем не учуют на километровом удалении. Из фар Метек использовал только противотуманки, которые были отрегулированы так, чтобы светить исключительно под колеса. Таким образом, подкрадывались хоть и на машине, но почти как в шапке-невидимке.