Жесткая блокировка
Шрифт:
Как оказалось, дипломаты уже купили несчастной жертве семейной драмы костюм, сорочку и ботинки. Так что Роман переоделся прямо в здании жандармерии. Кроме одежды, он получил недорогой мобильный – для связи с начальством, и карманную сумму денег.
После чего его посадили в машину и повезли на один небольшой аэродром под Жешувом.
Ехали недолго. На аэродроме Романа ждал готовый к отлету «Як-18». Дипломаты молча пожали руку Роману. Их чеканные лица ничего не выражали. Но чудо все-таки произошло: Орлов, перед тем
Роман, оказавшийся единственным пассажиром «Яка», сел в самое удобное кресло. Самолет зарокотал винтами и побежал по взлетной полосе.
Через два с половиной часа он приземлился на аэродроме Домодедово. Здесь пассажира уже дожидалась служебная «Волга». Дубинина не было, что Роман расценил как недобрый знак.
Он подобрался и приготовился к худшему. И не прогадал. Слепцов начал с того, что устроил ему форменную головомойку, обвиняя в лихачестве, некомпетентности, игнорировании прямых указаний начальства, и проч., проч.
– Ваше счастье, капитан, что у нас есть люди, которые умеют четко исполнять поставленные задачи, – словно топором рубил Слепцов. – Если бы все были такие, как вы, наша страна давно бы превратилась в руины.
– Вроде вас, товарищ генерал? – спросил Роман.
Он уже понял, что майорские звезды ему не светят, а скорее, и капитанских не сносить, поэтому выслушивать с согбенными плечами всю громокипящую, изобилующую язвительными гиперболами и цветистыми метафорами речь Слепцова у него не было никакого желания.
– Что?! – задохнулся Слепцов.
Если до этого он был красным от праведного гнева, то теперь стал густо-бордовым.
– Да я вас в порошок сотру!
– Стиральный, зубной, графитовый? Или в тальк, на собственные нужды? – осведомился Роман.
Слепцова, казалось, вот-вот хватит удар.
– Не надо меня пугать, товарищ генерал, – попросил Роман. – Пуганый, знаете ли. Разрешите идти? Или у вас еще что?
Слепцов задышал, опустился на стул.
– Я поставлю вопрос о вашем служебном несоответствии. И можете не сомневаться, этот вопрос будет решен не в вашу пользу.
– Там посмотрим, – легкомысленно отозвался Роман.
– Завтра прошу предоставить мне подробный отчет. К десяти утра.
– Есть, товарищ генерал.
– Свободны.
Чувствуя на своей спине испепеляющий взгляд Слепцова, Роман вышел из кабинета.
Дубинин, который отсутствовал по более важным делам, чем встреча агента-неудачника, уже сидел за своим столом.
– Ну что, капитан, попало? – спросил он, не предлагая Роману сесть.
– А то!
– Все ерепенишься? – усмехнулся Дубинин.
– Да какого черта, подполковник! – не выдержал Роман. – Сколько можно за чужие ошибки отдуваться?
– Ну, ты и своих немало сделал, – заметил Дубинин. – Так что не надо валить с больной головы на здоровую. То, что
– Да я что… – усмехнулся Роман. – Думаешь, они мне нужны, эти сюрпризы? Да чтоб их век не видать!
– Угу, – отозвался на это подполковник.
Но по глазам было видно, что не больно-то он верит зароку подчиненного.
– Ладно, до завтра, – махнул рукой Роман. – Поеду домой, отчет писать.
– Давай, – кивнул Дубинин. – И напиши все правильно!
– А як же!
Домой Роман поехал, как все нормальные люди – в метро. Машину ему не дали, но то было невеликое горе. Побродил по переходам, проехался в душных вагонах, потолкался среди людей, вспотел, почувствовал себя наконец дома. Идеальная адаптация после роскошного европейского турне.
Дорогой Роман то и дело набирал номер Лены. Но мобильная связь отзывалась голосом оператора, а трубку домашнего телефона никто не брал.
Роман передумал всякое, но того, что произошло на самом деле, не мог и в страшном сне представить.
Лена, встречи с которой так жаждало истерзанное тело Романа, исчезла. Но да бог бы с ней, с Леной, эту потерю он как-нибудь бы пережил. А вот того, что вместе с Леной практически исчезло и его жилище, перенести без микроразрывов на сердечной ткани было невозможно.
Едва зайдя во двор, уставший, жаждущий залечь на диван, включить любимую музыку и хотя бы часа два законно покейфовать, Роман вдруг увидел весьма грустную картину. А именно: горелый остов своей машины. Он медленно подошел, походил кругами, попинал зачем-то ногой ошметки сгоревшей начисто резины. Старушки, сидевшие у подъезда, с интересом следили за ним, о чем-то косорото переговариваясь, и странно посматривали наверх.
Повинуясь внутреннему инстинкту, Роман тоже поднял глаза – и на месте своей квартиры увидел черные провалы в обрамлении обожженных стен.
«Жора», – всплыло в голове единственное и все объясняющее слово.
Он поднялся на свой этаж, взял в тайнике SIM-карту, ключи и открыл дверь. Дверь была железной, огонь ее не взял, но краска на ней покоробилась, обивка оплавилась, и выглядела она донельзя мрачно.
Но дверь – это что. Внутри все выгорело до основания. Не выгорело – выжгли. Остро пахло соляркой. Те, кто устроил пожар, плескали щедро, ничего не пропустили. Сгорела чистенькая, игрушечная кухня с печью СВЧ, тостером, блендером, миксером, чудным, напичканном электроникой холодильником, посудой, плитой и вытяжкой, сгорели туалет и ванная, оборудованные суперсовременной сантехникой, сгорели прихожая со шкафом-купе и всем, что в нем находилось, сгорел любимый диван, кресла, горка, ковры, вся домашняя техника, сгорела холостяцкая спаленка со всем добром, сгорела вся его одежда, книги, компакт-диски – все!