Жестокая конфузия царя Петра
Шрифт:
Он невольно рассмеялся. Функ и Нейгебауэр как по команде уставились на него.
— Что вас так развеселило, граф? Не мы, разумеется...
— Так, кой-какие размышления.
— Сделайте милость, доверьте их нам. И мы посмеёмся вместе.
Может, высказаться, в самом деле? Может, схлынет его душевное смятение?
Нет, они не поймут. Как не понимают слуги душевного смятения своего господина. Они всего только чиновники, нерегулярно получающие своё жалование, а потому не очень-то ревностно отправляющие свои обязанности. А он — рыцарь долга, он
— Как-нибудь в другой раз, господа, — наконец отозвался он.
Рыцарь долга? Он не хотел признаться, что такая жизнь ему нравилась, что он любил приключения, ощущение опасности, любил дорогу — сухопутную ли, морскую — с её превратностями.
Прекрасно быть и слыть странствующим рыцарем... У него была возможность прочитать роман испанского сочинителя Сервантеса на французском языке «Дон Кихот Ламанчский». Им зачитывалась вся Европа. Сервантес мастерски описал такого странствующего рыцаря — сквозь смех и слёзы...
У него, графа Иосифа Понятовского, тоже и смех и слёзы. Но он не намерен что-либо изменять в своей жизни, как не намерен сражаться с ветряными мельницами...
Ему осталось нанести визит в своём новом обличье маркизу Дезальеру и, главное, получить от него самую свежую информацию. Ибо разведочная служба маркиза действовала куда лучше турецкой. То были купцы, сновавшие со своим товаром из города в город, из местечка в местечко, по большей части армяне. «Армянская почта» действовала с завидной быстротой и точностью, на достоверность сообщений её можно было смело полагаться.
Он взобрался на коня, кликнул сопровождающих и медленно затрусил по дороге. Сухие пыльные смерчики вставали и опадали, конь фыркал и тряс мордой, лицо И шея, одежда и конская шерсть — всё покрылось тонкой жёлтой кисеей. Пыль была едкой из-за нечистот, пропитавших её.
Дезальер тоже не сразу узнал его, шумно подивился и сделал вид, что завидует.
— Любезный маркиз, мне нужны последние новости. Обо всём: о великом визире, о численности турок и татар, о русском царе и движении его войска.
— О, новостей хватает, — оживился Дезальер. — Начать с того, что царь провёл встречу с королём Августом в Ярославе. Вы имеете представление об этом городке?
Ещё бы ему, Понятовскому, не иметь. Ведь это были все памятные места, невдалеке от его имения и родовых поместий его друзей — Радзивиллов, Сенявских, Огиньских, Сапег... Они часто гащивали друг у друга. Какая то была привольная беззаботная жизнь!
Никто из них не отправился бродяжничать подобно ему, никто не захотел связывать свою судьбу с Лещинским. Это означало бы потерю владений, собственности, опалу, изгнание. Они все вовремя открестились от него, понимая шаткость и непрочность его положения, его дела. Никто из них не пожелал стать изгнанником. Ради, чего, ради какой идеи? Только он, Понятовский, пустился во все тяжкие, легкомысленно поверив в счастливую звезду шведского короля.
— Доносят, будто бы царь и король заключили наступательный союз против турок.
— Август должен быть по гроб жизни благодарен
— В настоящее время царь и его армия находятся на пути к владениям господаря Кантемира, — продолжал маркиз. — А фельдмаршал Шереметев будто бы уже в Яссах.
— Русские, как видно, хотят поодиночке разбить вассалов султана, — предположил Понятовский.
— Здесь кое-кто думает иначе, — усмехнулся Дезальер. — В Высокой Порте подозревают, что царь призвал единоверные княжества Молдавию и Валахию отдаться под покровительство России. Что уж он им пообещал — одному Богу известно. Эти турецкие данники жаждут отпасть от Оттоманской империи, более всего побуждает их к этому тамошнее духовенство.
— Иначе и быть не может...
— Прямых доказательств изменнических намерений пока нет, — продолжал маркиз, — но турки тщательно разведывают. На всех дорогах устроены заставы: вылавливают курьеров.
— И каков результат? Угодил кто-нибудь в сети?
— Улова пока нет, — в тон ему отвечал маркиз. — Но, судя по тому, как упорно русские полки стремятся к пределам Молдавского княжества, здесь пахнет изменой. Разве не об этом свидетельствует приход Шереметева в Яссы?
Понятовский вздохнул. Конечно, главной целью царя должен быть быстрейший выход к Дунаю и воспрепятствование армии визиря форсировать его. Но если верны сведения, которыми располагает маркиз, то у русских иная цель, и Дезальер определил её верно. Таким образом, армия царя будет иметь ближнюю базу для пополнения и снабжения...
— Скажите, дорогой маркиз, у господаря Кантемира многочисленная армия?
— Да нет у него никакой армии, — рассмеялся Дезальер. — Разве что соберёт тысяч пять волонтёров — это в лучшем случае. Так что на военную помощь царю нечего полагаться. Кроме того, молдаване и валахи воинской доблестью не отличались. Это мирные земледельческие народы.
— Не нравится мне всё это, — пробормотал Понятовский. — Вероломство, непредсказуемость...
— Дорогой граф, пусть вас ничто не пугает, — маркиз был полон оптимизма. — Соединённые силы турок и татар по меньшей мере втрое превосходят армию царя. А такой перевес что-нибудь да значит. Другое дело, что царь показал себя искусным полководцем, и войско его хорошо обучено в отличие от турецкого. Но ведь сила солому ломит, как говорят московиты. Не сомневаюсь в успехе визиря...
— Московиты говорят ещё: вашими устами да мёд бы пить, маркиз. Что ж, надежда уходит последней. Будем надеяться...
— Благодарю вас, граф, за посещение. Здесь, увы, мне редко приходится слышать столь прекрасный французский. Даже мои служащие его коверкают. Желаю вам успеха в вашей нелёгкой миссии, господин паша. Как ваш турецкий?
— Каймакам поздравил меня, стало быть, успехи есть. Мы беседовали по-турецки, и он нечасто меня поправлял.
— Мне же этот варварский язык не даётся, — посетовал маркиз. — Я оставил все попытки.