Жестокая конфузия царя Петра
Шрифт:
Он был, увы, статистом, всего лишь статистом. И это при его уме, воспитании и достаточно высоком происхождении. Сколько раз размышлял он о своей судьбе, сколько раз выискивал способы изменить её. И всё напрасно! Случался какой-нибудь поворот, за которым виделось ему нечто иное, увлекательное, сулившее перемены, и он тотчас забывал о своих нравственных терзаниях.
Иной раз ему даже казалось, что дело, которому он посвятил свои лучшие зрелые годы — служение двум королям, судьба которых была несправедливо изломана, — стоит того, что он поможет им выйти на дорогу славы и величия и тем будет вознаграждён...
Но то была прекраснодушная иллюзия. Он вынужден влачиться среди толпы, которая способна только жрать, спать и срать. Он, поклонник Боссюэ
За что?! В эти минуты тягостных сомнений он казнил себя всеми мыслимыми казнями.
Хорошо было королю Карлу, хуже, но тоже хорошо королю Станиславу Лещинскому. Они, словно пауки, затаились в центре своей паутины и ждали жертвоприношений со всех сторон. Он, Понятовский, среди тех, кто приносит жертву. Верней — себя в жертву.
Солнце грозным немилосердным оком вставало и опадало средь выцветшего безоблачного неба. Оно жгло, жгло и выжгло всё, что могло, иссушило землю, выпарило воду из рек. Всё трудней стало выпасать и поить лошадей. Людям было легче. Они всяко приноравливались, довольствуясь сухой лепёшкой, глотком воды из заброшенного степного колодца...
Переходы всё удлинялись: люди и кони изнемогли. Армия великого визиря ушла из Эдирне неделю назад. Подумать только: отплыви они неделю назад или чуть раньше, и не пришлось бы им пускаться вдогон по неведомой дороге, зная лишь направление — северо-восток...
Неведомой ли? С самого начала их безмолвного прощания с Эдирне их вёл широкий след великого войска султана. Сломанные, обугленные либо словно саранчой обглоданные деревья и кустарники, конские катыши, взмостившие землю мягкими рассыпавшимися булыжинами, следы людских ног и конских копыт, гигантские плешины биваков и кострищ вели их верною дорогой.
Всё это невольно ускоряло их движение. Казалось, стоит им влиться в войско — и наступит облегчение, они будут сыты и напоены.
Да, они двигались быстро. Так быстро, что уже на третий день их отряда коснулось дыхание великой армии.
Отдалённый гул, словно бы слабый отзвук морского прибоя, достиг их ушей. Они, однако, были далеко от моря, и когда это наконец дошло до сознания, поняли: то голос войска.
В воздухе висела сухая пыль. Не взметнул ли её ветер? Но нет: пыль становилась всё гуще, всё плотней. Стало трудно дышать, люди чихали, кашляли, плевались...
Потом гул обратился в невнятный говор, в конское ржание, топот и шарканье множества ног, шлёпанье копыт.
Это они взметали пыль — десятки тысяч ног, босых и обутых. Вот он, арьергард великой армии могущественного повелителя правоверных султана Ахмеда III.
Догнали!
Слились!
Глава десятая
ЗЕМЛЯ СКУДНА И ГЛАДНА
Благо тебе, земля, когда царь у тебя из
благородного рода и князья твои едят
вовремя, для подкрепления, а не для
пресыщения!
Пётр — В. В. Долгорукову
Господин подполковник. Зело желаем от вас ведать, можете ль вы успеть к Дунаю прежде туркоф, или нет; и буде ещё тово вам вскоре подлинно знать нельзя, то дайте знать в колико дней можете...
Кантемир — Шереметеву и Рагузинскому
Послал
Посланник России в Париже Волков — Головкину
Известно ли будет вашему высокографскому превосходительству, что... имел я конференцию с министром иностранных дел господином де Торсием, в которой... пространно объявлял я, что его царское величество ни малого сумнения не имеет, чтоб от его королевского величества какое побуждение произошло туркам к начатой войне, но что только его царское величество имеет причину на министров его королевского величества, а особливо в Царьграде сущих, жалобу приносить о яственных их вспомогательствах королю шведцкому и посланных его в интересах его, и дабы его величество повелел к оным указы послать, чтоб они от того спомогательства предстали...
Азовский губернатор И. А. Толстой — Петру
...По указу вашего величества и по приказу адмирала кавалера графа Фёдора Матвеевича Апраксина посылал я в Кабарду ко владелцам черкеским с писмом, призывая их в подданство вашему величеству. И оные владельцы... пишут, что они со всем тамошним народом в подданство под вашею высокодержавною рукою усердно быть желают вечно...
Шереметев — Петру
С определённым деташаментом прибыл к р. Пруту ниже Ясс 2 мили к урочищу Цуцур. И сего месяца 6 числа с господарем волошским виделся и пространную имел конференцию, и из слов его всякие верности,к высоким вашего величества интересам выразумел. Войско своё обещал... собрать 10000; токмо желает им по обещанию денег на войско. О неприятельских подвигах объявил, что около 40000 войска турецкого при Дунае обретаетца, и уповает знатной части быть уже на сей стороне Дунаю для сохранения мосту; и чрез 10 дней оные в силе могут быти в 50 тысяч, також татарской орды Буджацкой немало соберётся. И того ради предлагал, дабы с войски, при мне обретающимися, без знатного числа пехоты к Дунаю не ходить. И во оном я с генералы имел совет...
Обретающийся при здешнем деташаменте вышний генералитет заключили и за благо рассудили. Понеже определённой деташамент в нынешнем марше в силе 14843 состоит, а по всем ведомостям турков с визирем по обе стороны Дуная 60000, к тому же татар с 20000 имеет быти, того ради такова азарту без позитива ордера его царского величества... поступать не можем... Також и весьма, как видимо из поступок, на воложский народ обнадёжиться невозможно, ибо скоро могут чрез факции и деньги показать между собою сциссию или разделение, о чём отчасти и показывается...