Жестокая нежность
Шрифт:
Я вздрагиваю, охваченная страхом, и понимаю, что ощущения не подвели, и произошло что-то нехорошее…
Ян буквально бегом спускается сверху, в руках приготовленный для отдыха чемодан. Он продолжает говорить по телефону, срываясь на крик:
— Мать вашу… Я спрашиваю еще раз, где он?!
Он двигается в сторону выхода.
Мы переглядываемся с его мамой и идем за ним.
— Я выезжаю… Буду ближайшим рейсом! — заканчивает разговор.
— Ян? — тихо зову.
— Тина, не сейчас… Я позвоню позже…
Он
Глава 12
Виолетта Павловна сжала мое плечо.
— Вы что-нибудь поняли?
— Нет, но раз он сказал: позвонит, то лучше подождать. Сейчас все равно не ответит… Ты же знаешь, не хуже меня.
Иду в гостиную и сажусь на диван, вспоминая то немное, что услышала, чтобы объединить в общую картину.
— Ян спрашивал: «где он?». О ком может идти речь?
Она присела рядом и тоже задумалась.
— И он собрался срочно куда-то лететь… — продолжаю. А в голове начал складываться пазл.
«Такое беспокойство может быть только…».
— Макс… — выдыхает Виолетта Павловна.
Так зовут его сына, если быть точнее — Максимилиан.
— Только не это… Что же с ним случилось… — не в силах усидеть от тревожного чувства, хожу в разные стороны. Пытаюсь сообразить — чем могу помочь?
«Ян, позвони, скажи, что это не так…» — поток нескончаемых мыслей о ребенке нагнетает внутреннее состояние еще больше.
Его мама, в обнимку с каплями, сидит за столом и пьет лекарство.
Примерно через час он звонит…
— Что с ним, что с Максом? — задаю вопрос, как только слышу его голос в трубке.
— Э… Макс… — Ян удивляется, но не уточняет, как я поняла, что он собрался к нему.
— Нет, с ним все, кажется, более менее в порядке… Он сейчас с няней… А вот Маша… — выдерживает паузу. — Нашли мертвой от передозировки.
Не сразу нахожусь, что сказать.
— Мне жаль… И ты…
— Займусь похоронами…
— На Родину тело будешь отправлять?
— Нет. Она же детдомовская, никого нет… Там же похороню… Она часто повторяла любимую цитату: «увидеть Париж и умереть». Не могу отказать в последней просьбе умершей…
— Это печально…
— Я не знал, что она наркоманка… Иначе, принял бы меры… В мои недолгие и нечастые приезды, почти не видел ее, сына забирал на все дни своего пребывания. Она предпочитала избегать меня — так думал, со слов няни, но оказалось, вот что… Конечно, я понял бы о зависимости и тогда забрал сына навсегда, а она лишилась бы содержания — даже в этой ситуации Маша думала только о деньгах…
— Ян… я…
— Ничего не говори… Не знаю, сколько потребуется времени. Полагаю, за неделю управлюсь со всеми вопросами.
— Пожалуйста, не пропадай, звони или хотя бы сообщения отправляй. Не хочется отвлекать
— Конечно… Сладкая моя, позаботься о маме.
Обернулась на Виолетту Павловну — та видимо поняла, что речь о ней и отрицательным жестом показала «не говори о лекарствах, чтоб не переживал». Киваю ей. Яну, действительно, сейчас нужно спокойно закончить все дела…
— Об этом можно не просить… Не переживай. Мы справимся, я поживу в поселке.
— Тина?
— Да?
— Люблю тебя.
— И я люблю.
От разговора спокойнее не стало.
Я подумала о ребенке… Как он там? Сказали ли ему о смерти матери? Или просто озвучили, что приедет папа? Одно радует: теперь он будет жить с нами, как хотел Ян.
«А Маша так бездарно распорядилось своей жизнью…» — ее все же жаль, смерти никто не желал.
Посмотрела на Виолетту Павловну, решая, как правильно донести информацию. Совершенно неважно, какие отношения были с бывшей невесткой, новость о кончине может дать ненужные переживания.
— Говори, не молчи… Что там?
Не стала тянуть и пересказала разговор с Яном.
Мне пришла в голову одна идея… Как показалось, очень даже хорошая. Виолетта Павловна поддержала и с радостью отпустила.
Собираюсь сделать сюрприз маме, но не только своим визитом, я хочу забрать ее. Во-первых, мы давно не виделись, а с такой плохой связью много не наговоришься; во-вторых, ей пора узнать изменения в моей личной жизни; в-третьих, нашим мамам пора познакомиться и, в-четвертых, они составят друг другу отличную компанию в общении и прочих делах, пока я на практике. А так же моя мама, как медик по образованию, присмотрит на Виолеттой Павловной, у которой давление скачет после тех известий…
Не скрою, хотелось оказаться сейчас рядом с Яном, помочь, поддержать… Но нет у меня ни заграничного паспорта, ни визы… И главное — я нужнее здесь.
И вот, еду в деревню.
Рано утром Гена забрал меня. Ездить с ним привычнее и спокойнее, как с более опытным водителем. С вопросами дурацкими опять же не лезет. И не смотрит так, словно прикасается взглядом… Не знаю, почему его сын меня раздражает?
Подъехав к знакомому дому, я ощутила, насколько соскучилась… Живя в водовороте разных событий, забываешься. А у меня вовсе все круто поменялось.
Захожу и сразу натыкаюсь на улыбающуюся маму (уже заметила меня в окно). Она крепко обнимает и целует в щеки.
— Дочка, милая, — она отстраняется и окидывает взглядом. — Хорошенькая какая, прям цветешь. Точно влюбилась.
— Привет, мам, — стесняюсь от ее комплимента, думая о Яне в этот момент и его причастности к моему внешнему виду.
Следом в дом заходит Гена, чуть сгибаясь в невысоком дверном проеме. Глаза мамы округляются. А я тихо смеюсь от того, что она решила, будто он и есть причина моих перемен. Ведь в отцы годится — такое она не одобрила бы…