Жестокая нежность

Гутовская Ирина

— Ты мудрая для своего возраста, — она мягко похлопала по моей руке. — Но хотела обсудить другое. Если честно, с Максом справляюсь с трудом… Может, потому что редко вижу? — говорит Виолетта Павловна. — Но я бабушка, к капризам привыкла… А тебе придется потрудиться, чтобы завоевать его маленькое сердечко. Он непоседлив, любопытен, как все дети, но с таким несгибаемым характером — уговорить или убедить непросто. И если что-то не нравится, будь уверена — скажет, не постесняется…

— Кого-то это мне напоминает, — улыбаюсь

и осознаю, что это моя первая улыбка за день.

— Да. Они и внешне очень похожи.

— Раз уж зашел разговор… Я кое-что хотела сделать. Мне нужно ваше разрешение.

— На что? — она удобнее устраивается на подушке.

— На втором этаже есть пустующая комната. За эти два дня хочу из нее сделать детскую для Макса.

— Тина, конечно! Об этом могла не спрашивать. Скажу больше: она для Макса предназначена, но в этом доме он не бывал ни разу, поэтому не оформлена. Я даже рада, что ты приложишь руку к этому.

— Спасибо! — я обняла ее. И так обрадовалась и воодушевилась собственной идеей. Особенно тем, что эти дни ожидания пройдут в приятных хлопотах.

— Тина, а ты знаешь, что придумала твоя мама? — Виолетта Павловна по-доброму смеется.

— Нет. Сказала, что придет к вам позже… и все…

— Сейчас она в книжном магазине, подбирает литературу, собралась устроить мне вечер чтений. И вообще, чтобы я не скучала, хочет остаться тут до выписки. Палата предназначена на проживание родственников… А мы почти ими стали, ведь так?

— Узнаю свою маму, — улыбаюсь тому, как быстро они нашли контакт. — А на ваш вопрос ответим, когда Ян вернется.

— Просто скажи ему «да».

Киваю. И снова тоска накатывает, вспоминая о нем.

«Два дня…»

Полдня я носилась по магазинам, подбирая нужные материалы и мебель, последнее привезут и установят завтра. За оставшийся день (и ночь, если потребуется), я хотела расписать одну из стен — внести эксклюзив в интерьер. Гена, который стал, чуть ли рабом сегодня, занес все мои покупки, и, устало попрощавшись, уехал.

А я, оглядев комнату и наспех перекусив, приступила к реализации задумки. Краска сохнет быстро и почти не имеет запаха. К приезду все должно быть готово.

Я выбрала изображения супер-героев. Надеюсь, ему понравится. Все известные мне мальчики разных возрастов, любят фильмы и мультики с ними.

Увлеченная процессом, совсем не замечаю, как за мной наблюдают…

Когда отходила назад от стены, чтобы разглядеть получающийся рисунок, увидела Диму в дверях комнаты. От неожиданности, испугалась и выронила лоток с краской, которая забрызгала пол… Благо, что застелила предварительно защитной пленкой.

— Ты что здесь делаешь? — возмущена таким поведением. Если в машине лежат ключи от дома — это не значит, что он может запросто заявляться сюда. Особенно, когда я одна.

— Вот, — он показывает пакет в руках. — Шторы забыла в машине. Отец просил завезти.

— Это

потерпело бы до завтра, — продолжаю негодовать.

— А вдруг срочно?

— В полночь? Это вряд ли.

— Извини, за вторжение, — Дима прошел в комнату и положил пакет на подоконник. — Сегодня я клиентов вожу. Был неподалеку, в соседнем коттеджном поселке, решил заехать, узнать — как ты? Может, чаем угостишь?

— Наглости тебе не занимать… Мне некогда. Уж, извини…

— У тебя хорошо получается, — он приблизился и встал рядом, рассматривая творение.

Потом повернул голову в мою сторону. И снова это взгляд… Будто осязаемый… Так мерзко становится…

— Что?! — не выдерживаю и повышаю голос.

Он тянется рукой к моему лицу, но я пресекаю эту попытку.

— Не трогай меня, — отхожу от него.

— У тебя краска на лице засохла, хотел стереть.

— Сама справлюсь… — как же он раздражает меня, быстрее бы ушел.

— Тина, ты, что такая дикая? — засунув руки в карманы, продолжает пытать взглядом своих карих глаз.

— Дикая? Хм… — откровенно удивляюсь и злюсь еще больше. — Ты приходишь, не предупреждая, а я рада должна быть? Если ты не заметил, то я одна в доме, это как минимум не прилично.

— Заметил… И по правде говоря, так даже лучше.

— Лучше для чего? — его странное поведение начинало пугать.

— Да вот, все жду, когда вспомнишь меня?

— Вспомню? — вопрос загнал в тупик. — Мы разве знакомы?

— Когда-то жили в одном дворе, потом вы переехали. Меня все очкариком в детстве обзывали, а ты заступалась, помнишь?

Картинка отчетливо вырисовалась в памяти. Да, помню. Мы переехали в другую квартиру, когда мне было одиннадцать. И мальчика Диму, над которым посмеивались многие из-за очков — тоже. Не то, чтобы мы дружили, но защищать, да, защищала…

— Это было забавно, — видя, что я вспомнила, сказал он.

— Ты изменился, не узнала, и очков нет, — слабо улыбнулась. Его черты лица ассоциируются у меня с Геной, но не с тем мальчиком из детства.

— Ну да, прошло двенадцать лет, а операция избавила от необходимости носить очки. Я ведь тоже не сразу узнал тебя. Превратилась в настоящую красотку…

Этот комплимент смутил меня, казался неуместным, ненужным и говорить такое он не имел право. Все равно его внимание и интерес напрягают.

— Слушай, — устало вздыхаю, — детство это хорошо и вспоминать приятно, но сейчас мне надо позаботиться о комнате для Макса.

— Да, конечно. Прости, что отвлек.

Спускаюсь по лестнице вслед за ним. и чтобы у него не возникло мыслей вдруг вернуться, закрываю дверь на защелку, которую снаружи не открыть.

Как же мир тесен…

Просыпаюсь от телефонного звонка.

Поднимаю голову с подушки, пытаясь сообразить, что происходит. На часах двенадцать дня… И тут вспоминаю: мебель! Я чуть не проспала. Легла в четыре