Жестокая охота
Шрифт:
Профессор бежал изо всех сил, держась рукой за грудь. Сердце стучало неровно, и казалось, что вот-вот лопнет от перенапряжения. Наконец он добежал до шоссе и замахал руками, пытаясь остановить такси. “Успеть бы… — единственная мысль пульсировала в голове. — Крапленый… Что будет, что будет?!”
Профессор испугался. Впервые за столько лет. Обостренным нюхом старого хищника он уловил признаки грозной опасности, которая могла поломать все его планы. Черт его дернул пойти на поводу у Козыря. Ничего не скажешь, хороший эксперимент он затеял с этим Седым… “Мне он нужен. Позарез. Приберешь пацана к рукам, по
— Дед, а дед! Что с тобой? — молоденький черноволосый таксист лихо притормозил рядом с Профессором.
— Сердце… Болит. Плохо…
— Садись, отвезу в больницу.
— Нет, туда не надо… Мне бы домой…
— Куда?
— На Рябушовку.
Таксист недовольно проворчал что-то себе под нос, но все-таки открыл дверку.
— Ладно, где наше не пропадало…
— Не сумлевайся, я хорошо заплачу… — едва не на карачках пополз на сиденье Профессор. — Поезжай быстрее…
Из-за угла на приличной скорости выскочило такси, и Костя только в последний миг успел отскочить в сторону, к забору, чтобы не быть обрызганным черной липкой грязью с ног до головы. Проводив взглядом замызганную “Волгу”, которая укатила в сторону Рябушовки, Костя зашагал дальше…
Дверь дома, где обитал Крапленый, отворила невысокая, полная, довольно симпатичная женщина. Стучать долго не пришлось, и это удивило и насторожило Костю.
— Вам кого? — тихо спросила она.
— Постояльца, — коротко и зло ответил Костя и, отстранив женщину, прошел внутрь.
Крапленый сидел у стола, поигрывая “парабеллумом”.
— Что скажешь, Седой? — не поднимая головы, внешне спокойно спросил он, будто появление Кости в его логове было делом обыденным.
— Ты зачем Ляльку в свои дела путаешь?
— И это все, что ты мне хотел сказать?
— Нет, Не все… — Костя шагнул к столу.
— Стой там, где стоишь! — щелкнул предохранитель, и Крапленый наконец поднял на Костю налитые кровью, бешеные глаза.
— С чего это тебя мандраж прошиб, Крапленый? — насмешливо спросил Костя, внимательно наблюдая за указательным пальцем бандита, лежащем на спусковом крючке.
— Ты!.. Ты!.. — Крапленый захлебнулся от злобы. — Твою мать! Я тебя на распыл пущу!
— Какой ты грозный. — Костя незаметно для Крапленого напружинился, примеряясь для решающего броска. — А что на это скажет Козырь?
Имя Козыря на какой-то миг заставило Крапленого заколебаться. Бандит не знал Костиных отношений со старым воровским авторитетом, потому боялся попасть впросак: ослушников своих распоряжений Козырь карал жестоко и быстро, от него спрятаться невозможно, достанет с морского дна…
Костя чувствовал, как в его душу постепенно вползает что-то холодное, скользкое, отвратительное. Когда он шел на встречу, с Крапленым, единственным его намерением было высказать все, что он думает об этом подонке, и порвать раз и навсегда всяческие отношения с ворами. Каким он был наивным и глупым… Здесь уже шел разговор о его жизни. И не только его… Перед мысленным взором вдруг встали окровавленные призраки отца и матери. Видение было настолько явственным и живым, что Костя едва не застонал от боли, внезапно пронзившей
— Козырь? — наконец справился с временным замешательством Крапленый. — Да плевать я хотел на Козыря! Понял! Вот так — тьху! А тебя я в порошок сотру! И твою лярву! Мать… перемать! — орал он дурным голосом.
Позади Кости послышался шорох, но сжигаемый ненавистью юноша не придал этому значения. Сейчас… Ноги спружинили, кулаки налились свинцовой тяжестью… — и страшный удар по голове помутил сознание. Костя попытался развернуться, но тут ловко наброшенная петля-удавка сдавила шею, расколов мир на мириады жалящих осколков. Крапленый-таки добился своего, криком усыпив бдительность юноши…
Очнулся Костя в полной темноте. Он лежал в тесном сыром чулане, связанный по рукам и ногам. Попытался перевернуться на спину — и застонал от боли. Голова была словно чугунная, а содранная веревкой кожа на шее жгла и саднила. Пошевелил пальцами рук, пытаясь восстановить кровообращение, подвигал ногами. Напряг мышцы, стараясь ослабить опутавшие тело петли. Немного полегчало. Прислушался. В дальнем конце чулана, за дверью, бубнили чьи-то голоса. Извиваясь всем телом и отталкиваясь от пола связанными ногами, он, словно улитка, пополз к двери. Добрался, приложил ухо к шершавым доскам и застыл, тая дыхание, пытаясь разобрать, о чем шел разговор.
— …Из-за тебя теперь придется когти рвать отсюда! — шипел змеем Крапленый, как всегда матерясь.
— Ты погодь, погодь, все образуется… — непривычно заискивающий голос Профессора.
— Посмотрим. Я вызвал… — Крапленый назвал имя, но Костя не расслышал. — Приедет — и амба. В расход. Его нужно кончать.
— А Козырь? Что скажет Козырь? — как бы между прочим поинтересовался Профессор.
— Плевать. Своя шкура ближе к телу. Он поймет. А за девкой ты сам присмотри. Она еще нужна для дела. Потом… Хрен с ней, невелика потеря. Чтобы не тявкала, сучка, на ветер.
Постепенно глаза привыкли к темноте. Тоненький лучик проникал сквозь неплотно забитую тряпками отдушину под потолком и упирался в деревянную кадушку, отбрасывая на пыльный пол дрожащие световые пятнышки. Костя внимательно осмотрелся и едва не вскрикнул от возбуждения: около кадушки, в кучке мусора, валялся старый заржавленный кухонный нож! Маленький, с основательно сточенным лезвием, он на поверку оказался очень острым. Пытаясь схватить его связанными за спиной руками, Костя порезал себе палец. Стараясь не шуметь, он дополз до стены, нашел там подходящую щель, воткнул туда рукоятку ножа и принялся пилить бельевую веревку, опутавшую его с ног до головы…
Звуки шагов и скрип отворяемой двери заставили Костю прекратить свое занятие. “Эх, еще бы чуток времени! ” — от досады Костя закусил губу до крови. Он едва успел вытащить нож из щели и спрятать его за пояс сзади, под рубаху, как в чулан вошел Крапленый.
— Как попивалось, Седой? — со смехом обратился он к юноше. — Постелька у тебя что надо, гы-гы…
Позади Крапленого кто-то заржал.
— Будем кончать тебя, Седой, — продолжал Крапленый. — Отпрыгался ты.
Дверь открылась пошире, и в чулан вошел еще кто-то. И только когда он заговорил, Костя узнал его.