Жестокая охота
Шрифт:
— Здорово, кореш! Давно не видались, гы-гы…
— Валет?!
— А то кто же. — Валет подошел поближе и изо всей силы пнул Костю ногой. — Это тебе, падла, для начала. Зону помнишь?
— Валет, считай, что ты мертвец… Я тебя из-под земли выцарапаю… — в ярости прохрипел юноша.
— Какие мы шустрые, — Валет вытащил финку. — Крапленый, дай я с этого гада скальп сниму.
— Оставь. Кровищи будет до хрена. А его еще в машине нужно тарабанить. Я хочу, чтобы он перед смертью поизвивался, как вьюн на сковородке, — снова
— Лады, заметано. Где мешок?
В чулан протиснулся еще один бандит, широкоплечий, круглоголовый, с огромными глазищами навыкате.
— Держи, — протянул он Валету вместительный чувал. — Да пасть ему заткни, чтобы ни звука…
— С пребольшим удовольствием. — Валет нашел какую-то тряпку и с силой затолкал ее в рот Косте. — Жуй, сучок. Последний ужин.
— Поторапливайтесь, — посмотрел на наручные часы Крапленый. — Время.
— Держи покрепче… — второй бандит легко поднял Костю и затолкал его в мешок.
— Ну и силища у тебя, Лупатый, — восхищенно сказал Валет, затягивая завязки.
“Лупатый!!” — воспоминания обожгли сердце. Теперь он понял все. При первой встрече с Крапленым Костя силился вспомнить, откуда ему знаком его голос, где он прежде мог слышать этот хрипловатый баритон, временами похожий на воронье карканье? Значит, главарем грабителей, которые убили его родных, был Крапленый. Крапленый! Бессильная ярость мутной волной захлестнула рассудок, Костя попытался вытолкнуть кляп, закричать — и потерял сознание…
Лупатый остановил машину в густых зарослях на обрывистом берегу реки. Он знал, что под обрывом находились глубокие ямины, куда водоворот затаскивал все подряд. Валет сноровисто привязал к мешку здоровенное зубчатое колесо и еще раз мстительно пнул ногой неподвижное тело.
— Наше вам…
— Взяли, — поторопил Валета Лупатый, тревожно посматривая по сторонам, — оно хоть и ночное время, но все же…
Бандиты раскачали тюк и швырнули его с обрыва в черную водяную кипень.
— Преставился… — с нервным смешочком Валет достал из машины бутылку вина. — Хлебни, — протянул Лупатому. — Помянем, гы-гы…
— Пей сам, — отрезал тот, усаживаясь за руль. — Не хватало, чтобы ГАИ меня прихватило с запахом. Да поживей.
— Счас, — Валет высосал бутылку до дна и швырнул ее в реку. — Спи спокойно, дорогой друг…
Хлопнула дверка, и машина на малой скорости, не зажигая фар, поползла по еле приметной грунтовой дороге, поросшей высокой щетинистой травой. Над рекой исподволь вставали седые колеблющиеся космы тумана…
15. ОБМАН
“В красной рубашоночке… В красной рубашоночке, молоденький такой…” — назойливо вертелся в голове мотив старой полузабытой песни. Прижимая к груди подушку, на которой спал Костя, лежала Лялька на тахте, бездумно уставившись остановившимися глазами в потолок…
Когда Костя не вернулся, Лялька долго не размышляла:
Появление Ляльки не удивило Крапленого. В последнее время он перестал чему-либо удивляться и только твердил про себя: “Нет верных людей, нет… Все паскуды. Закончу дело — в расход пущу этих тварей. Право слово…”
— Маркиза! — каркнул, обернувшись к кухонной двери. — Поди сюда.
Вошла Маркиза, под хмельком, распаренная от кухонного жара и слегка испуганная.
— Чего, Феденька?
— Твои мансы [54] ? — показал на бледную Ляльку.
— Господь с тобой! — вскрикнула Маркиза, крестясь неверной рукой. — Да я ни в жисть…
54
Мансы (жарг.) —дела.
— Закрой хлебало, сука… — Крапленый неторопливо встал, подошел вплотную к Маркизе и ударил почти без замаха под дых. — Еще когда вякнешь кому-нибудь то, о чем я велел молчать, на куски покрошу и свиньям скормлю. Топай!
Пошатываясь и икая, Маркиза поплелась обратно на кухню.
— Садись, Краля, коль пришла, — сердито буркнул он, указывая Ляльке на стул. — Какого хрена приканала?
— Где… где Седой? — с трудом молвила она, едва ворочая сухим языком.
— А я почем знаю? Он ведь твой хахаль, гы-гы…
— Врешь… Врешь! Ты убил его!
— Не ори, как помешанная! Нужен он мне… В бегах твой пацан. Усекла? Ему менты на хвост упали, вот он и подорвал.
— Нет, неправда… — твердила Лялька, безумным взглядом прикипев к лицу Крапленого. — Убей, убей и меня… Ну!
— Вот липучка. На, читай. — Он достал из кармана изрядно помятую бумажку и протянул ее Ляльке.
Это была записка: “Ляля! Мне нужно срочно уехать из города. Подробности при встрече. Прости, что не смог попрощаться. Не успел. Твой Костя”.
— Убедилась? Почерк узнаешь? — Крапленый ухмыльнулся довольно. — А теперь вали по холодочку. И дорогу сюда забудь, — добавил с угрозой.
Почерк и впрямь был похож на Костин. Для этого Профессору, который был дока в таких подметных делах, пришлось изрядно попотеть. Марая бумажные листы, он пенился от злости: “На кой ляд эту туфту лепить? Поприжать стерву, как шелковая станет…” Но Крапленый был неумолим: “Делай, как я говорю. Мне она нужна. А то еще в лягавку пометется, с нее станет. Бабы — они все с придурью…”