Жестокая Земля: Соло-Рекс
Шрифт:
«Ну, вот, — с облегчением подумал Уманский. — Я существую».
Он отвернулся от зеркала и двинулся было к выходу, но вдруг остановился и напрягся. Уманскому показалось, что он ощущает на своем затылке чей-то пристальный взгляд.
— Глупости, — сказал он вслух. — Здесь никого нет, кроме меня.
И вдруг его прошиб пот. Зеркало! Уманский вдруг представил себе, что отражение его не отвернулось, как следовало бы ожидать, а осталось стоять лицом к стеклу и сейчас разглядывает его затылок.
Уманский натужно усмехнулся и обронил:
— Глупости.
— …Заразителен, — произнес голос у него за спиной.
Мертвенная бледность покрыла лицо Уманского, губы его задрожали. Техник медленно обернулся. Отражение смотрело на него взглядом, в котором читалось холодное презрение.
— Этого не может быть, — сказал Уманский.
Во рту у него пересохло, сердце провалилось куда-то в пустоту и гулко билось в этой пустоте. Отражение, глядя Уманскому в глаза, подняло руки и протянуло их к нему навстречу. По стеклу разошлась легкая рябь, страшные руки вышли из зеркала, словно из водной глади и коснулись шеи Уманского. Техник оцепенел от ужаса, твердя себе, что это галлюцинация и что в реальности ничего подобного не может произойти. Но в следующую секунду противоестественно твердые, холодные пальцы сдавили ему горло, и он закричал.
…Ворвавшись в будку охраны, Джек и Клов застыли с открытыми ртами. Первым оцепенение сбросил Клов. Он вскинул автомат и выстрелил в зеркало. Полыхнуло жаром, раздался громкий звук удара. Обугленные и оплавленные осколки посыпались на пол. Уманский отшатнулся, споткнулся о стул и рухнул спиной на пластиковый стол.
— Вы… это видели? — прохрипел он.
— Да, — сказал Клов. Он быстро снял с пояса фляжку с травяным настоем и поднес ее к губам Уманского. — Глотни.
Уманский отпил из фляжки и закашлялся. Однако целебный напиток помог. Через несколько секунд Уманский все еще кривился от боли, но уже мог вполне внятно говорить.
— Мое отражение пыталось меня задушить, — сдавленно проговорил он. — И если вы это видели, значит, я не сошел с ума.
— Нужно убираться отсюда, — отчеканил Джек, и Клов почувствовал запах алкогольных паров. — Идем, Ян!
Джек вышел первым, Клов — за ним. Уманский старательно обошел стороной осколки зеркала, поэтому достиг двери последним. И вдруг металлическая створка с шумом захлопнулась у него перед носом. Уманский схватился пальцами за дверную ручку и дернул ее на себя.
— Какого черта?! — визгливо крикнул он.
— Ян! — окликнул его с улицы голос командора. — Ян, отопри дверь!
Уманский не ответил. Он повернулся к двери спиной и как завороженный уставился на оплавленные осколки зеркала, покрывающие пол. Осколки эти шевельнулись и вдруг медленно поднялись в воздух. В каждом из них маячило крошечное отражение Уманского.
Холодный пот стек технику на глаза и очки. Он снял очки и произнес глухим, безнадежным голосом:
— Я не должен был приходить сюда.
— Да, — ответили ему отражения хором тонких голосов. — Ты не должен был сюда приходить.
Осколки
Дверь распахнулась, командор Джек вбежал в будку. Нога его поскользнулась на луже крови, но он сумел удержать равновесие. Командор посмотрел на пол. Его желудок распознал разбросанную плоть раньше, чем мозг, и к горлу Джека подкатил комок тошноты. Командор закрыл ладонями лицо, сделал несколько судорожных глотков и повернулся к двери.
— Джек! — окликнул его Клов.
Командор отнял руку от лица и крикнул в ответ:
— Не впускай сюда Тори!
— Хорошо! Что с Уманским?
— Его больше нет.
— Что?
— Уманского больше нет!
— Ты уверен?
— Да. — Командор вышел из будки, положил Клову руку на плечо и, слегка надавив, заставил его развернуться. — Уходим, — сказал он. — Там больше не на что смотреть.
7
Вот видишь, Джек. Глоток бурбона помог тебе. Твои руки уже не дрожат. Старина Уманский сыграл в ящик, но Клов и Тори все еще живы, и они зависят от тебя. Ты выведешь их отсюда, Джек. Глотни виски, это поможет тебе собраться с мыслями.
Горячая волна прокатилась по пищеводу и мягко отозвалась в желудке. Второй глоток был не обязательным, но Джек решил, что он не помешает. Третий последовал за вторым, и это тоже показалось Джеку естественным.
Наконец командор отнял фляжку от губ и перевел дух. Он взглянул на Клова и Тори, уныло плетущихся впереди, и подумал о том, что эти ребята неплохо держатся, хоть и дьявольски устали. Сумерки уже сгустились, но настоящая ночь еще не наступила. Все вокруг было серовато-синим и выглядело не совсем нереальным.
Командор снова поднес фляжку к губам, но вдруг заметил на углу дома невысокую фигурку.
— Мальчик, — тихо проговорил Джек.
Поняв, что командор заметил его, мальчик повернулся и скрылся за углом. Джек, нахмурившись, последовал за ним. Быстро достигнув угла дома, он повернул и едва не натолкнулся на мальчугана, спокойно ожидавшего его в тени раскидистого тополя.
— Дьявол! — выругался Джек. — Я едва не сбил тебя с ног!
Мальчик молчал, внимательно и спокойно разглядывая Джека. И тогда командор заговорил снова.
— Мы одни, — сказал он. — Скажи мне все, что собирался сказать.
Мальчик по-прежнему молчал, глядя на Джека внимательными голубыми глазами.
— Ясно. — Джек хмыкнул. — Ты завел меня сюда, чтобы молча таращиться мне в глаза. И о чем я только думал, когда потащился за тобой?
Джек повернулся, чтобы уйти, и тут мальчик заговорил.
— Ты убил меня, — тихо сказал он.
Джек окаменел. Несколько секунд он стоял молча и неподвижно, а потом разжал губы, усмехнулся и сказал: