Жестокие ангелы
Шрифт:
— Вернись в постель, — шепнул он мне на ухо.
— Если я до сих пор не уснула, больше не усну.
— Тогда мы не будем спать. Вернись в постель.
Я позволила ему отвести меня в нашу комнату мимо мирно сопевших во сне детей. Я позволила ему нажатием большого пальца установить на место защитный экран, предотвращающий проникновение света и звуков через порог. Позволила подойти ко мне. Позволила медленно спустить с плеч рубашку и сбросить её. Она с шуршанием опустилась на пол. Мы остались кожа к коже, под звуки ветра и волн. Я позволила ему прикасаться ко мне, и его ласки заставили забыть о том, что ожидало меня по другую сторону ночной черноты, ни о чём не думать, пока длилась эта минута, и я ощущала тепло
Наконец я уснула.
Глава 2
АМЕРАНД
Не кто иной, как Эмилия Варус, предупреждала меня, что Тереза сыграет важную роль в моей жизни.
Я был не в лучшей форме, когда прибыл на Госпиталь, одну из обитаемых лун системы Эразмус, названную так, подобно другим, вследствие своего предназначения. Практически не осталось топлива и балласта, которые сгорели в погоне за контрабандистами, промышляющими водой. В какой-то момент, когда наш энтузиазм достиг пика, лопнул ремень безопасности, и от этого третий член экипажа, Марко Кич, пролетел через всю кабину нашего корабля. Теперь у него была глубокая рана на голове и ещё одна — на руке, а его отсутствующий взгляд заставил меня подозревать сильную контузию.
Нам пришлось двигаться в порт по инерции, почти не вмешиваясь в управление. Эмилия уже ждала нас у лифта.
— Здравствуйте, брат Амеранд, — сказала она, проталкивая вперёд каталку, чтобы Кешем и я могли уложить на неё Марко.
— Здравствуйте, сестра Эмилия.
Эмилия не была моей родственницей — так звучало вежливое приветствие детей Обливиона. [1] Она склонилась над Марко, исследуя его колотые раны тонкими длинными пальцами. Бледную кожу, светлые волосы и голубые глаза Эмилия унаследовала от своего долго отсутствовавшего отца, но изящество фигуры было следствием окружающей её обстановки. Для медицинского персонала, как и для сотрудников службы безопасности, физическая тренированность и сила были обязательны. Не важно, насколько упорно она над этим работала, но её тело оставалось стройным, даже тонким.
1
От oblivion (англ.) — забвение, беспамятство. (Здесь и далее прим. пер.)
Марко вскрикнул, когда длинные острые пальцы коснулись самой болезненной точки. Мой второй пилот, Кешем, уставился на Леду, которая вышла из лифта следом за нами, держа в руках корабельную документацию. Я забрал у неё бумаги, отметил, что печать была нетронута, и передал одному из клерков, стоявших позади Эмилии.
Первый Род, семья, которая правила и владела системой Эразмус, не признавал никаких электронных сетей. Их с лёгкостью можно было обратить против тех, кто стоит у власти, и поэтому разработали нечто большее для защиты системы Эразмус в целом: бюрократическую организацию преданных шпионов с поистине банальным названием.
Клерков, как и сотрудников службы безопасности, выпускала военная академия. По сути, ими становилось большинство курсантов. Практически никто не хотел добровольно быть клерком. Не находилось тех, кому это могло бы понравиться. Ну и кому может понравиться некто, чья работа состоит в том, чтобы держать тебя в заложниках?
— Доложите о выполнении задания через четыре часа, капитан Жиро, — сказала одна из клерков. Её голос, тонкий и высокий, неприятно пронзал мой слух. Я кивнул. Она сделала знак коллеге, которая протиснулась мимо нас и исчезла в кабине лифта. — Вы двое можете пройти со мной сейчас. — Она указала пальцем в сторону Кешема и Леды.
Мои ребята проследовали за ней по коридору в главный госпитальный комплекс с самыми безучастными
Эмилия губкой смывала кровь с лица Марко. Он спокойно лежал на каталке с закрытыми глазами и умиротворённым выражением лица. Я догадался, что она дала ему успокоительное. Она подняла глаза и встретилась со мной взглядом.
— Ничего серьёзного, Амеранд, — сделала она заключение. — Болит и причиняет беспокойство, но жизни угрозы нет. Мы наложим швы и поместим его под наблюдение, просто чтобы убедиться в этом. Согласен?
— Ты обещаешь?
Эмилия Варус и я выросли вместе. Когда я стал обучаться на факультете, готовившем сотрудников службы безопасности, она поступила на медицинский. Она не просто выдержала конкурс в академию, но и блестяще проявила себя за годы учёбы, заслужив звание врача общего профиля. Это дало ей право работать в непредвиденных, изменяющихся условиях, не позволявших тратить время на особые раздумья. Переломы и ожоги, порезы и слёзы были её специализацией, как и целая масса проблем, называемых ею неорганическими изменениями, которые, насколько я понимаю, главным образом касались людей, пытавшихся провезти контрабанду под своей собственной кожей.
Как следствие, она много общалась с сотрудниками службы безопасности, а мы, соответственно, часто с ней виделись. Я не имел особых обязательств перед Марко, но он был одним из моих людей, и я хотел, чтобы он оказался в руках того, кому я мог доверять.
— Да. Это не займёт много времени. — Эмилия задумалась. — Как насчёт встречи наверху, в комнате отдыха 12?
— Ладно, — согласился я, когда она взялась за каталку и сдвинула её с места. — Увидимся.
Я слегка кивнул, видя, как она собирается завернуть за угол, направляясь налево. Я же пошёл направо, углубляясь в пастельно-серебристый комплекс, каковым являлся Госпиталь.
За исключением нескольких спальных районов, зарезервированных для состоятельных пациентов, Госпиталь ничем не напоминал город внешним видом. Дороги, транспортные спуски и пешеходные коридоры — всё это рождало ощущение замкнутости. Доступ был разрешён лишь в некоторые места, и, раз вы сюда попали, надо было забыть о возможности расслабиться или развлечься до тех пор, пока вы не оказывались на территории общественных портовых площадей. Сотрудники службы безопасности были устроены здесь не на высшем уровне, но с удобствами. У нас имелись собственные спальни, гостиные для отдыха и развлечений и маленькие столовые с прекрасными запасами провизии. Широкий диапазон освещения позволял то приглушать свет, то делать его ярче, создавая ощущение ясного дня и тёмной ночи. Всю прелесть этого я осознавал лишь в немых глубинах своего сознания.
Комната отдыха 12 была простой, но удобной, и в настоящий момент в ней не было никого, за исключением болезненно выглядевшего мужчины, которого, как мне показалось, я уже где-то видел. Значительное число детей Обливиона заканчивало свои дни именно на Госпитале. Там не было лишнего народа, зато имелось много пищи и воды, что делало это место особенно привлекательным, даже если просто скрашивало ожидание медицинского персонала.
Я устроился в угловой кабине. Из-за недостатка гравитации мебель была надежно закреплённой и прочной. Кабины и столы, кресла и кушетки — всё это было привинчено к полу и имело металлические каркасы, пружинные сиденья и объёмные подушки. Мужчина, наполовину узнанный мной, спешно пронёсся с чайником и керамической кружкой. Он устремил глаза в пол, избегая встречаться со мной взглядом, и заторопился прочь, выполнив мою просьбу захватить вторую кружку для меня. Я позволил ему уйти. Он не хотел, чтобы я его узнал, а я не имел никаких причин идти против его желания.