Жестокие цинковые мелодии
Шрифт:
— Ничего из этого не принесло особого удовлетворения.
— Такова жизнь. Вы занимаетесь своей работой? Ведь, похоже, то, что от вас требуется, вы делаете. Одно это должно уже приносить удовлетворение.
Я хмыкнул. Что я делал в мастерской у портного, в метель, беседуя с третьим лицом в королевстве, при обстоятельствах, позволявших предположить, что эта встреча — часть чего-то еще большего и тайного?
— Зачем я все-таки здесь?
— В дополнение к уже обсужденному? По двум причинам. Что лежит у вас под театром?
Я пожал
— Не знаю. Мои сотрудники полагают, что это дракон. Не уверен, что я с ними согласен. Во всяком случае, это не похоже на то, как по моим представлениям должен выглядеть дракон. Мы надеемся, что сможем укротить его холодом. Кем бы он ни был, похоже, холод помогает ему снова уснуть. Еще несколько зимних дней — и все будет в порядке. Как бы то ни было, я не имею возможности это обсуждать. Чем меньше людей будет знать об этом, тем меньше окажется таких, которым захочется его потревожить.
Принц Руперт хмуро посмотрел на меня.
— Но главный повод — это то, что я надеюсь завербовать вас в новый отдел по обеспечению правопорядка. На руководящую должность.
— Что? Еще одну? Меня? Стать жестяным свистком? Не думаю, что…
Отсутствие у меня энтузиазма не очень понравилось принцу.
— Полагаю, о такой работе вы могли только мечтать. Вы будете заниматься тем же, чем занимаетесь, но обладая полной поддержкой Короны. С гарантированным доходом.
Угу. И мне будут диктовать, что делать, а чего не делать, что надевать, а чего не надевать, даже как башмаки шнуровать.
Очень мне хотелось заорать: «Изыди, демон!» Однако с этим я решил подождать.
— Я служил в морской пехоте. Я горжусь этим. Но больше ничего такого не повторится.
— Того, что вы не принадлежите себе?
— Совершенно верно.
— У вас будет больше свободы, чем вы думаете.
Наверное, так и будет. Когда по городу будет летать стаями сочная, жирная ветчина.
— Вам стоило бы описать это конкретнее, чтобы я имел возможность все обдумать. Меня устраивает моя нынешняя жизнь.
— Я рассчитывал сделать вас моим личным наблюдателем в Аль-Харе. Это достаточно откровенно?
— А… — Да. Он хотел, чтобы я смотрел поверх голов руководителей Гвардии, Стражи и Негласного Комитета.
— Я отбираю людей, наилучшим образом проявивших себя в своей области, — продолжал принц. — С вами мы бы начали с соглашения, аналогичного тому, что имеется у вас с пивоварней Вейдера. За пределами Аль-Хара ваш отдел занимался бы делами, которые у Гвардии и Стражи получаются неуклюже. Внутри же его вы станете Директором Отдела Верховного Контроля — то есть наблюдать за наблюдающими. По статусу это нечто вроде директора Релвея, с той лишь разницей, что ваше имя знал бы лишь узкий круг людей. Вы выполняли бы в высшей степени важную работу, о которой широкая публика даже не догадывалась бы.
Скользкий маслоторговец и то озвучивал бы свое предложение выразительнее. Принц морщился так, что в его словах мерещился подвох, хотя он,
— В смысле, выполнял бы, если бы мне не удалось заставить Релвея работать честно?
— Пока нет. Ничего сверх того, что я сказал. Повторяю, если вы примете мое предложение, работа ваша не станет предметом общественного обсуждения.
Что ж. Он предлагал мне работу. Настоящую работу. Возможно, заключающуюся в том же, чем я занимался и сейчас, только с возможностью заглядывать в темное сердце Аль-Хара.
— Если вы согласитесь, я рассчитываю на то, что вы приведете с собой всех своих нынешних сотрудников. Да, и разорвете все частные контракты.
Это все и решило. Такому не бывать. Впрочем, не мог же я разбить ему сердце на глазах стольких отсутствующих свидетелей.
Перемена моего настроения не укрылась от принца. Он сощурился.
— Компенсация будет адекватна уровню вашей ответственности.
— То есть щедрая?
— Весьма. В конце концов, я ведь прошу вас от многого отказаться.
Теперь сощурился уже я. Однако особого искушения не испытывал. Не могу представить себе короля Каренты, более щедрого, чем пивной король. Не говоря уже о том, что последний меньше лезет в мои дела.
— Достаточная, — продолжал принц, — чтобы вы могли оплачивать услуги своих обычных помощников. Хотя им не нужно знать, чем вы занимаетесь. Некоторые из них совершенно не умеют держать язык за зубами.
— Вы неплохо информированы.
— Мы могли бы, разумеется, оплачивать накладные расходы отдельно от оклада. Конечно, вам придется представлять детальные отчеты за все дополнительные расходы. И приготовьтесь отчитываться убедительно: я создаю также отдел финансового контроля…
Чем больше он говорил, тем больше его предложение напоминало воплотившийся в жизнь кошмарный сон.
— Однако же интересный поворот делает жизнь.
— Как говорится, лови удачу. — Возбуждение его угасло. Принц понимал, что я не купился.
Впрочем, принял он это стойко, как и подобает солдату. Он спросил мое мнение о некоторых видных личностях современности. Пару раз даже бормотал что-то вроде: «Никогда не думал об этом в подобном разрезе» или «Так, значит, на это смотрит простой народ?» Его явно интересовала разница в мышлении его класса и тех нас, кто работает в поте лица. Не уверен, конечно, что плебейская точка зрения пришлась ему особенно по вкусу.
Должно быть, принц Руперт любил ходить в народ. А может, ему просто нравится цирк уродов.
Он вернулся к обсуждению народного мнения о Релвее, Тупе, наиболее известных активистах за права человека, о Контагью. И — не так явно, конечно, — о его брате, короле. Я отвечал настолько честно, насколько у меня хватало смелости. И настораживался все сильнее.
Морли удар хватит. Придется ему это рассказать, ведь он до сих пор не сделал еще ничего настолько дурацкого, чтобы привлечь к себе внимание славного принца Руперта.