Жестокие игры I
Шрифт:
Но все же его рьяные попытки «достать и уничтожить» принесли успех – санитар, что задвинул меня за дверь лапищей как у Годзиллы, пришел утихомирить буйного родителя. Я отошел подальше, чтобы не попасть под руку ни тому, ни этому. На фоне шкафа в зелененьком хлопковом костюме даже медиамагнат как-то сник. У медбрата он фейс-контроль не прошел, и корочки какие-то там не помогли. Его пообещали переодеть в смирительную рубашку и поселить в палату к такому же буйному. Я от греха забился в свою машину. Ибо этот в костюмчике сейчас уйдет за бронированные двери, а я тут с бешеным родителем один останусь.
Только спрятаться не удалось. Этот груздь ввалился на переднее сиденье и как-то смиренно спросил:
– Закурить есть? – и тут же сам взял с панели пачку. Прикурил, закашлялся. – Лет двадцать назад бросил.
– А сейчас зачем начали? – вышло хрипло – горло будто смялось, говорить было не то чтобы больно, а как-то физически неприятно, будто звуки железной щеткой по гортани скребли, как по сковородке.
– Тупой вопрос, – ответил он, сверкнув глазами, и снова затянулся. – Ты кто вообще?
Ответить я не успел – вышел Вадим Юрьевич. Мы с родителем феечки одновременно рванули из машины. Главврач даже на шаг отступил, будто его нашим напором откинуло.
– Жива, жива, жива! – выставил ладони вперед, предвосхищая все вопросы, Юрьич. – Но нужна срочная госпитализация, я ничем больше помочь не могу. Уже вызвал реанимобиль… а вот и он! – выглянул из-за наших сведенных вместе плеч врач, вытягивая шею и поправляя очки. – Девушку доставят в хорошую клинику к моему другу…
Алинку в этот момент вывезли на каталке, и Верхов все-таки чуть не раскидал санитаров, но к дочери прорвался. Правда, душещипательную встречу мне не удалось посмотреть – Вадим Юрьевич взял меня под локоть и отвел в сторонку:
– И удружил ты мне, Виталий Семеныч, – покачал он головой в колпаке.
– Ну… простите, – развел я руки. – Честно, я просто растерялся. На ум ни одна больница больше не пришла.
– Если бы не ты, у нее и шансов бы не было. Повезло ей, что лежал у меня один кокаинщик из… – главврач указательным пальцем ткнул в небо, – после его выписки пара ампул Е021 осталась, а то бы… все, – развел он руками.
Алинку уже погрузили и подключили к капельнице, она была в сознании, но белая, как простыня, которой ее укрыли по грудь. Верхов пытал врачей из реанимации, а когда дверцы захлопнулись, подошел к Юрьичу:
– Спасибо, – пожал руку с чувством, хлопнул по предплечью выразительно и рванул к своей машине.
Через минуту мы уже слышали заунывный вой скорой.
– Это же Верхов? – врач снял очки и протер их колпаком, подслеповато щурясь на меня.
– Ага, – вздохнул я тяжело.
– Ох, молодой человек, – покачал он горестно головой, водружая очки на нос, – ваша семья меня доведет, что я в собственную клинику пациентом попаду…
***
Я вернулся домой и рухнул на кровать, как подкошенный, не раздеваясь. Закрыл глаза и вырубился сразу. По-моему, еще в полете. Правда, после первой фазы сна проснулся и разделся – стало жарко и неудобно. Умылся, выхлебал пол-литровую кружку ледяной воды и снова лег. На этот раз закутался в одеяло, обнял вторую подушку, ткнулся в нее носом, погладил по наволочке и проворчал с угрозой:
– Спи, Маринка, а то трахну – мало не покажется… уж очень хочется…
Мысль о том, что я придурок и угрожаю
…А утро придавило тяжестью понимания, что все усложнилось. Хотелось броситься под кофемашину и выключить эту чертову пятницу. В универ пойти даже мысли не возникло – чувствовал себя так, будто сам скокосился. Сидел за кухонным столом и втыкал взгляд в сотовый – мажор больше не звонил. Интересно, ему уже Верхов яйца оторвал?
Поджарил яичницу с ветчиной, прямо из тетрапака выхлебал почти литр молока, вымакал жир в сковородке батоном и упал на диван посмотреть телек. Зевал так, что думал – челюсть вывихну. Обошлось. Опять уснул под звуки полицейского сериала и снова проснулся уже далеко после обеда. День прошел зря. Но у меня еще оставался вечер.
Окончательно я проснулся, стоя под душем. Пока намыливался гелем, строил планы. Когда смывал пену – они таяли как пока неосуществимые. Когда вышел из ванной – уже не знал, зачем вообще проснулся. Разве что наведаться к Алинке… Не очень-то и хотелось, тем более я знал, что с ней все норм настолько, насколько может быть. И клиника наверняка лучшая, и папаня расстарается для дочурки. А мне все эти расшаркивания с цветами и апельсинами у больничной койки в тягость. И вообще, это банальная пошлость.
Но все-таки статус спасителя обязывал. Пока варил пельмени и заваривал крепкий чай, придумал, как превратить визит в больницу в нечто неортодоксальное.
Но сначала… Маринка.
Эта пигалица как кость в горле – она мне мешала, но я не мог ее вытащить, и потому думал о ней всеми возможными способами: во сне, наяву, членом… Этот вообще подскакивал, как надувной человечек, стоило мелькнуть мысли о ней или образу красивой попки в простых бордовых трусиках. Меня ломало, как, наверное, сейчас Алинку, от дикой потребности снять их, отшлепать эту классную задницу, упиваясь звуками сочных ударов по ее нежной коже…
Бл***!
Взвыл от того, что шлепать по этой заднице хотелось не только ладонью, и но бедрами, вколачиваясь членом в Маринкину плоть по самые яйца. Меня просто выкручивало от силы этой чертовой хотелки! Я бы кончил, едва всунув в нее член, а потом бы растянул удовольствие на час. Или на всю ночь. Может, на недельку… Наверное, этого бы хватило, чтобы наесться девчонкой и сбросить эту неуемную тягу к ней.
Опрокинул в желудок пельмени и чай и даже не заметил этого, потому что шарил в сети в поисках службы доставки цветов. Нашел одну интересную – на их сайте можно было выбрать и тематический подарочек. Я заказал много чего: кое-что доставят мне домой, нечто получит фея, и еще вручат небольшой презент Маринке.
***
Полное погружение в работу случилось сразу после пары лекций. Оксана позвонила мне и попросила сразу же зайти к ней.
– Держи ноутбук, – она выставила на стол новенькую машинку в сумке-переноске, – там уже стоят все нужные программы, тебе нужно войти во все сервисы – ссылки и пароли на рабочем столе. Дальше…
На стол легла оптическая мышь, планиг, нелинованный ежедневник, несколько подписанных именами преподавателей флешек, собранных в связку, как ключи. Ключей с бирками было два, и они ввели меня в ступор.