Жестокие игры
Шрифт:
Пока отец на улице обнимался с Селеной, Томас положил амулеты назад в их подушки. Потом произнес тост за себя и допил остатки шампанского.
Чарли постучал в комнату дочери.
– Привет, – сказал он, заглядывая к ней. – Можно войти?
– С каких пор ты стал об этом спрашивать? – огрызнулась Мэг, даже не взглянув на него.
Эта озлобленная девочка, свернувшаяся калачиком на кровати, не имела ничего общего с той малышкой, которая когда-то следовала за ним повсюду, прицепив на
– Думаю, ты слышала, что Джека Сент-Брайда освободили?
Мэг кивнула.
– Джилли совсем раздавлена.
Детектив вздохнул.
– Ее можно понять. – Он собрался с духом. – Тем не менее, если хочешь, мы можем выдвинуть против него обвинение.
Мэгги с пылающими щеками покачала головой.
– Нет, – пробормотала она.
– Мэг!
– Я знала, – взорвалась она, – я знала, что Джиллиан затеяла все это, чтобы навредить Джеку! Сначала… все казалось мне настоящим. Но теперь я уверена, что мне все привиделось!
Милое круглое лицо Мэг было обращено к отцу с надеждой, что он обо всем позаботится, как делал это всегда, когда она падала и разбивала коленку. Пластырь и поцелуй. Если бы только это могло помочь теперь, когда она выросла!
– Джилли соврала… и заставила нас обманывать… а мы согласились, потому что боялись ослушаться. И было любопытно: сможем ли мы добиться своего?
– Чего «своего»?
Мэг уставилась на свои ногти.
– Наказать его. Сломать его жизнь. Заставить уехать из Сейлем-Фоллз. Джиллиан хотела ему отомстить – не за то, что он сделал, а за то, чего не сделал.
«Она знала, что Джиллиан врет? И ничего не сказала?»
– Почему ты не пришла ко мне, Мэг?
– А ты стал бы слушать, папа? Люди слышат только то, что хотят слышать.
Не ему читать нотации о лжи и моральной ответственности! В памяти, словно молния, вспыхнуло имя Эдди Пибоди.
Он коснулся руки дочери.
– Может быть, нужно с кем-то поговорить? – предложил Чарли. – С кем-то, кто умеет решать подобные проблемы, кто в этом специалист.
– Например, с психиатром?
Чарли кивнул.
– Если ты не против.
Неожиданно Мэг почувствовала себя очень маленькой.
– А ты со мной пойдешь? – прошептала она.
Чарли протянул руки, и дочь забралась к нему на колени. Он погладил ее по спине, зарылся лицом в ее волосы.
– Куда угодно, – поклялся он. – И обратно.
На одно ужасное мгновение Эдди показалось, что она его потеряла. Она бродила по дому, с ужасом думая, что ей все приснилось и Джека не освободили. Она окликала его по имени, но ответом была тишина.
Она нашла Джека на улице на детской площадке Хло. Она босиком пробежала по лужайке и опустилась на качели рядом с ним.
– Хочешь, подтолкну? – спросила она.
Он мягко улыбнулся.
– Нет, спасибо. Я сам,
Он опустил руку, которой сжимал цепь, и переплел свои пальцы с пальцами Эдди. Так они и сидели в летней тишине, которую нарушало только стрекотание кузнечиков, и смотрели, как обжигающий ветер, словно обезьяна, прыгает по веткам деревьев.
– И каково оно? – негромко спросила Эдди.
Джек поднес руку к груди.
– Как будто весь мир уместился вот здесь.
Она улыбнулась.
– Это потому что ты дома.
– Эдди, все дело в том, что я не дома, – ответил он. – Я не могу остаться.
– Конечно, можешь.
– Я имею в виду, что не могу остаться в Сейлем-Фоллз, Эдди. Я тут никому не нужен.
– Мне нужен, – с дрожью в голосе сказала она.
– Да. – Джек взял ее руку и поцеловал. – Именно поэтому я и должен уехать. Боже, ты же видела, что было сегодня, когда мы вышли из зала суда! Видела, как какая-то женщина загородила от меня своего ребенка. Видела, как парень вышел из закусочной, как только увидел, что я там. Я так жить не могу, и ты не сможешь. Что будет с закусочной, если жители отвернутся и от тебя?
Возможно, из-за того, что, когда на Сейлем-Фоллз опустился вечер, жара спала, возможно, из-за нахлынувших воспоминаний о дочери, которая играла на этой площадке, возможно, из-за того, что ее душа настолько исстрадалась, что сдалась без боя, но в этот момент Эдди приняла решение. Она встала напротив Джека, обхватив его ноги своими, чтобы он не смог уйти.
– Я ведь тебе уже говорила, – сказала она, пристально глядя на него, – не бросай меня!
– Эдди, я нигде подолгу не задерживаюсь, а у тебя есть дом.
– Да. Мой дом там, где ты.
И она поцеловала его, словно заклеймила своей верой.
Когда Эдди подняла глаза, Джек улыбался.
– А как же закусочная? – спросил он и посадил ее к себе на колени.
– Отец справится. Ему это необходимо. А я… У меня накопилось десять месяцев отпуска.
Они лениво покачивались на качели, любуясь закатом, который слизывал пламя со свинцовой тропинки и разбрасывал по ночному небу звезды. Джек представил, как повезет Эдди в Грецию, в Португалию, в долину Луары во Франции. Покажет ей фонтан Треви, Канадские горы, как они заберутся на стодвухэтажный небоскреб Эмпайр-стейт-билдинг.
– Мы поедем, к моей маме, – пообещал он. – Думаю, ты ей понравишься.
– Она живет в Нью-Йорке?
Джек кивнул. И подумал, что для благополучной развязки Нью-Йорк ничем не хуже остальных городов.
Вскоре после полуночи Амос Дункан проснулся. Он лежал в кровати, накрывшись, словно еще одним одеялом, шестью обостренными чувствами. Его не покидало ощущение, что что-то не так.
Он накинул халат и, неслышно ступая, направился в спальню Джиллиан. Дверь была распахнута, одеяло сброшено с кровати.