Жестокие истины (Часть 1)
Шрифт:
– Пива не желаете, ваша милость?
– Предпочитаю пока заниматься делами.
– Одно другому не помеха... Да черт с ним!
– пробормотал Сильво Персон, и опять повернулся к послу, - Понимаете, в чем дело... Совет ведь может встать на вашу сторону, как полагаете? А толпа - она и есть толпа, что с нее возьмешь? Крикнет какой-нибудь Мыш: лупи подольников!
– поди тогда, останови их!
Луами вдруг коротко хохотнул и сел в то самое кресло, с которого только что вскочил Сильво Персон. Заложив ногу за ногу, он нагло посмотрел на голову.
–
– сказал он, - В иных обстоятельствах мы могли бы вместе служить Империи. К сожалению, пока это не в наших силах. Так вот: ежели завтра на этой самой площади не будет Общинного собрания, обещаю вам: послезавтра в Грабене не останется ни единого гражданина Империи!
Утробный, с хрипотцой, рев Общинного Рожка плыл над Кравеном. Было в этом что-то от Судного Дня, и Элиот понял, почему местные жители называют Рожок божьим зовом.
– Что это?
– спросил мастер Годар, на мгновение оторвавшись от созерцания человеческого черепа.
– Кравенский Рожок, учитель.
– Кажется, у нас появилась возможность присутствовать на Общинном Собрании?
– Вчера в город прибыл Великий Посол из Терцении!
– заметил, словно бы невзначай, Элиот.
– Это может быть интересно, - пробормотал мастер Годар.
В комнату вошел Уорт и начал полоскать в медном тазу измазанные гусиным жиром руки.
– Слыхали?
– спросил он, наклонив голову, - Это божий зов. Я пошел.
– А-а...
– сказал мастер Годар растерянно, - У нас же сегодня назначена операция.
– Отловите сперва пациента!
– захохотал Уорт, - Ваш недорезанный портняжка сбежал прямо со стола, как только услышал Рожок! Такой уж мы народ, кравники, ничего не поделаешь!
С этими словами, он скрылся за дверью. Мастер Годар беспомощно поглядел ему вслед.
– Вот неожиданность... Похоже, этому больному собрание важнее собственного глаза. Ничего не остается, как пойти на него и нам.
Улицы Кравена бурлили. Хлопали двери, ставни, ржали встревоженные лошади. Людские струйки, сливаясь в ручьи, текли в одном направлении - к Общинной площади. Элиот, видевший это впервые, обратил внимание, что тут были только мужчины - ни одной женщины.
Путь занял полчаса. На площади было черно от голов. Крыши домов, прилегающих к ней, облепили тучи мальчишек, охочих до всякого зрелища. Над колышущимся людским морем возвышался наспех сколоченный помост, рядом гудел Кравенский Рожок: приглядевшись, Элиот заметил на самом верху человеческую фигурку. На помосте пока никого не было.
Рев Рожка внезапно оборвался; наступила тишина, совершенно неестественная для такого скопления народа. На помост поднялся глашатай: приложив ко рту говорильную трубу, начал:
– Граждане Кравена! Вы собраны здесь во славу святого Николуса и именем Ангела! С вами желает говорить Великий Посол милости и волей божьей Ангела!
Собрание заволновалось:
– Давай посла, мы его с перцем на раз!
– Ого-го-го-го!
– Пускай скажет
Посол грузно ступил на шаткий настил. Вместо вчерашних синих, были на нем золотые одежды и флаг Империи, распяленный на раме, прикрепленной к плечам. Если бы можно было убивать взглядом - Луами, несомненно, свалился бы сейчас замертво. Элиот аж пискнул от ненависти сквозь стиснутые зубы.
– Что с тобой, юноша?
– удивленно спросил мастер Годар, - Ты побледнел, как снег.
– Ничего!
– слишком торопливо для правды сказал Элиот.
Он уставился на свои ноги, чтобы скрыть возбуждение, охватившее его. Когда парень снова поднял глаза, он выглядел вполне спокойным. Теперь он мог слышать то, что говорит Луами.
– Граждане Кравена! Я прибыл сюда к вам, чтобы передать вам слово милостью и волей божьей Ангела, нашего общего господина! "Мы, милостью и волей божьей Ангел шлем привет нашим северным подданным вольного города Кравена: благородным дворянам, честным негоциантам и добрым мастеровым! Желаем им долгих лет счастья, благополучия и процветания! Однако же, со скорбью и болью наблюдаем мы, как рушатся старинные устои, не соблюдаются те законы, по которым жили отцы и деды ваши! Не платятся старые выходы, беззаконие и разор свили гнездо в славном Кравене! Самовластный, богопротивный Малый Совет взял власть в персты свои, и заключил союз с омерзительным сердцу нашему разбойным Кандом! Узнали мы и то, что нашли в вашем городе приют изменники Империи и предатели божии! Сие не можем терпеть мы более! Обливаясь слезами, мы закрыли ходы торговые в город ваш, дабы наставить детей своих на путь Правды и Добра! Рука наша тяжела и готова покарать отступников! Но сердце наше милостиво, и примет любого, кто отринет Зло, и предастся Отцу своему!"
Едва лишь смолк голос посла, как площадь разразилась яростными криками.
– А шиш не хочешь, толстопузый?!
– Такие вот, как этот, бедному Ангелу голову дурят!
– Хлеб, хлеб, давай хлеб!
– А ты слыхал, что он сказал: кто отступится - милость обретет?
– Отступись, попробуй - тебе эти, с Глазами, живо руки на спину завернут!
– Ты гля, как посерел он!
Среди голов мелькнула толстая физиономия Уорта; увидев мастера Годара, он энергично заработал локтями, подбираясь поближе. Некоторые узнавали его, расступались, давая проход.
– Слыхали?
– крикнул он, - Что вы об этом думаете, любезный Рэмод?
– Видимо, Ангел решил прибрать Кравен к рукам!
– прокричал в ответ мастер Годар.
– Э, я не о том! Что вы намерены делать, коли Ангел потребует вашу голову?
– Положусь на милость божью!
Но тут их разговор , и все остальное покрыл рев вновь ожившего Рожка. Когда толпа притихла, Луами продолжал:
– Я пока не закончил! К посланию милостью и волей божьей Ангела придан список требований! Вот первое из них: в срок, равный семи дням, выдать всех лиц, которые поименованы в прилагаемом табеле!