Жестокие наследники

Вильденштейн Оливия

Римо поднялся, сжимая окровавленные костяшки пальцев в кулаки.

— Она никуда с тобой не пойдёт, Кингстон.

Я вскочила на ноги и схватила Римо за напряжённое предплечье, прежде чем он успел замахнуться на моего дядю. Не потому, что я заботилась о Кингстоне — мне было глубоко плевать, — но Иба научил меня выбирать свои сражения, и это было неподходящим для развязывания.

Кингстон приподнял одну бровь, ту, что не была испещрена рубцами.

— Это ревность окрашивает твой тон, Фэрроу-младший? Могло ли то, что Кира сказала на пляже, на самом

деле быть правдой? Фэрроу и Вуд, романтически связанные? О… придворная интрига, которую я пропустил, — он покрутил свою маленькую лиану. — Как получилось, что ты стала встречаться с прислугой, Амара? Хотя, дай-ка угадаю… Мой дорогой брат беспокоится о том, что Грегор украдёт его трон, поэтому он отдал тебя в полное пользование? Я прав? — он перевёл взгляд с меня на Римо и обратно, затем захлопал в ладоши. — Ох, я прав.

У Римо задёргался нерв на челюсти.

— Как это другие не запихнули яблоко тебе в глотку насильно? — спросила я.

— Всё просто. Я забрал его из пещеры Круза в первую неделю своего пребывания здесь и спрятал.

Он постучал своей маленькой лианой по бедру.

Волна смертельной враждебности пронзила меня насквозь.

— Было бы неправильно отравить его пылью?

— У меня нет возражений, — сказал Римо.

— Пылью меня?

Кингстон рассмеялся. Он всерьёз рассмеялся со слезами на глазах от всего происходящего.

— Чем именно? Горстью песка? О, милая маленькая племянница, твои способности здесь не действуют, на случай, если ты ещё не поняла.

Когда он щёлкнул меня по носу своей лиановой бечёвкой, Римо схватил его за горло и поднял.

— Я просто-напросто снова вернусь, — его волосы развевались вокруг багрового лица. — И когда я это сделаю… я буду очень сердитым.

Римо поставил его на землю так грубо, что мой дядя отшатнулся.

Всё ещё с красным лицом, он добавил:

— До твоего жалкого пещерного мозга уже дошло, что яблоко у меня, Фэрроу?

— Ничто не ускользает от моего маленького пещерного мозга, Маленький Король.

— Назови меня так ещё раз, и…

— Ты побежишь в свою пещеру и схватишь своё грёбаное яблоко? — Римо сплюнул. — Удачи в попытках запихнуть его мне в глотку.

Я положила ладонь на основание напряжённой спины Римо.

— Он — твой билет отсюда, Кингстон. Если ты скормишь ему яблоко, ты никогда не увидишь эту тюрьму снаружи.

На шее Кингстона запульсировала вена.

— Все ваши слова это дерьмо дайла. Если бы Римо пришёл освободить меня, нам не пришлось бы отбиваться от тигри.

Рот Римо скривился в своей фирменной ухмылке, той самой, которую он обычно бросал в мою сторону.

— Это то, что ты делал? Дрался?

Кингстон потёр свою покрытую пятнами шею.

— Подумать только, я собирался сделать тебя вариффом. После такого ты можешь забыть о какой-либо должности в моём правительстве.

Я упёрла одну руку в бедро.

— Твоё правительство? И что это за правительство,

Кингстон?

Кингстон одарил меня еще одной слащавой улыбкой.

— Ну, то, которое я унаследую от твоего отца, Амара. Как ты думаешь, почему меня оставили в живых?

— За исключением того, что Римо — мой жених, а это значит, что Грегору больше не нужна его марионетка.

Его улыбка мерцала, как неисправный волшебный огонек, пока он переваривал мои новости. В конечном итоге, он выплюнул:

— Я никому не марионетка, племянница.

— А в Неверре циркулируют совсем другие слухи.

— Потому что слухи всегда правдивы? — он цокнул языком. — Я думал, ты немного умнее калигосуби, Амара.

Калигосуби — термин, используемый для обозначения тех, кто жил под туманом. Теперь, когда туман рассеялся, это считалось оскорбительным, и фейри, которые использовали его, либо штрафовались, либо их пыль конфисковывалась Охотниками. Не то, чтобы Кингстон заботился о приличиях или политкорректности; он был таким же мерзким и злобным, каким они его знали.

— Если ты не его марионетка, тогда почему Грегор запер тебя в этом месте?

— Потому что я попросил его об этом.

Я нахмурилась.

— Ты хочешь сказать, что знал об этом месте?

— Не можешь называть себя лидером, если не знаешь, чем занимаются твои подчинённые.

Это был выпад в адрес моего отца?

Римо подобрал мачете и перебросил его с руки на руку.

— Ни один лидер никогда добровольно не войдёт туда, откуда он не может выйти. По крайней мере, не самый умный.

Кадык Кингстона задвигался вверх-вниз по его горлу.

— Может быть, я могу выйти. Может быть, я решил остаться.

Римо изобразил жестокую ухмылку.

— Ты предпочитаешь оставаться в тюрьме? Умоляю… Ты под каблуком у моего дедушки, Кингстон. Даже если идея избежать смерти принадлежала тебе, ты, очевидно, не очень хорошо продумал свой план.

— Какую часть того, что у меня есть яблоко, ты не понял, Фэрроу?

— Ты будешь угрожать мне своим маленьким фруктиком на протяжении всего нашего визита? Потому что это уже начинает надоедать.

Должны ли мы нажимать на кнопки моего дяди? «У меня есть пыль», — напомнила я себе. Пыль, которую он либо не заметил, либо счёл бесполезной.

Раздражение исказило лицо Кингстона, подчеркнув рубцы.

— Отлично. Не принимай меня всерьёз. Это твои похороны, — в уголках его рта появилась улыбка. — Или Амары.

— Прикоснёшься к ней, и тебе захочется попробовать своё грёбаное яблоко.

Улыбка Кингстона всё ещё превращалась в ухмылку, когда мачете Римо пролетело по воздуху и ударило его по черепу. Его глазные яблоки вспыхнули от шока прямо перед тем, как рассыпаться в пыль вместе с остальным телом.

Когда пропитанное кровью оружие глухо ударилось о песок, Римо сказал: