Жестокие слова
Шрифт:
В деревне, где почти ничто не менялось, это имело резон.
— Значит, Мюнден забрал мебель. А что было потом? — спросил Бовуар.
— Я ушел.
— Здесь уже никого не оставалось?
Оливье задумался.
— Не совсем так. Поскольку народа пришло вчера очень много, то и уборки было больше. У нас работают хорошие ребята. Ответственные.
Гамаш молча слушал все это. Он предпочитал работать именно так. Его подчиненные задавали вопросы, и это давало ему возможность наблюдать и слушать, что отвечают, как отвечают, о чем умалчивают. Сейчас он услышал какую-то настороженную нотку в спокойном и любезном голосе
— Кто ушел последним? — спросила агент Лакост.
— Молодой Парра, — ответил Оливье.
— Молодой Парра? — переспросил Бовуар. — Это как Старик Мюнден?
Габри поморщился:
— Нет, его не зовут Молодой. Это было бы странно. Его зовут Хэвок. [15]
Бовуар прищурился, недовольно глядя на Габри. Он не любил, когда над ним потешались, а этот крупный рыхлый человек, похоже, именно этим и занимался. Но потом Бовуар перевел взгляд на Мирну, которая вовсе не смеялась. Она кивнула:
15
Английское слово havoc означает «опустошение, разорение».
— Так его и зовут. Рор так его назвал.
Жан Ги Бовуар записал это, но без удовольствия или убежденности.
— И он должен был запереть дверь? — спросила Лакост.
Гамаш и Бовуар оба знали, что это решающий вопрос, но его важность ускользнула от Оливье.
— Безусловно.
Гамаш и Бовуар переглянулись. Наконец-то они вышли на что-то. Убийца должен был иметь ключ. Мир, полный подозреваемых, значительно сузился.
— Позвольте посмотреть на ваши ключи, — сказал Бовуар.
Оливье и Габри достали свои ключи и передали их инспектору. Но был предложен и третий. Бовуар повернулся и увидел связку ключей в крупной руке Мирны.
— У меня тоже есть ключ на тот случай, если не удастся попасть к себе. Или произойдет что-то чрезвычайное.
— Merci, — произнес Бовуар с чуть меньшей уверенностью, чем прежде. — Вы их никому не давали в последнее время? — спросил он у Оливье и Габри.
— Нет.
Бовуар улыбнулся. Это было хорошо.
— Если, конечно, не считать Старика Мюндена. Он свой ключ потерял, и ему понадобился новый, — сказал Оливье.
— И Билли Уильямса, — напомнил ему Габри. — Ты забыл? Обычно он пользуется тем ключом, что лежит под цветочным горшком у входа, но он не хотел нагибаться, когда в руках у него дрова. Он собирался взять ключ, чтобы сделать еще несколько экземпляров.
Лицо Бовуара сморщилось, выражая крайнее недоверие.
— А зачем вообще запирать дверь? — спросил он.
— Таковы требования страховой компании, — ответил Оливье.
«Ну что ж, — подумал Бовуар, — кое-кого ждут повышенные страховые выплаты». Он посмотрел на Гамаша и покачал головой. В самом деле, они все заслуживали того, чтобы быть убитыми во сне. Но по иронии судьбы, убивали именно тех, кто запирал двери и устанавливал сигнализацию. Собственный опыт подсказывал Бовуару, что Дарвин ошибался. Самые приспособленные как раз и не выживали. Они погибали из-за глупости соседей, которые по-прежнему не желали видеть очевидного.
Глава
— Ты его не узнала? — спросила Клара, нарезая свежий хлеб из пекарни Сары.
Подружка Мирны могла иметь в виду лишь одного человека. Мирна отрицательно покачала головой и занялась помидорами для салата, потом принялась за лук, тоже только что сорванный на огороде Питера и Клары.
— Оливье и Габри тоже его не знают? — спросил Питер.
Он нарезал приготовленную на огне курицу.
— Странно, правда? — Мирна перестала крошить лук и посмотрела на своих друзей.
Питер был высокий, седеющий, элегантный и аккуратный мужчина. Рядом с ним — его жена Клара, невысокая, пухленькая; в ее темных буйных волосах там и здесь виднелись крошки. Ее голубые глаза обычно смотрели с добродушным юмором. Но не сегодня.
Клара озадаченно помотала головой. Несколько крошек упали из ее волос на стол. Она рассеянно собрала их и сунула в рот. Теперь, когда первое потрясение от утренней находки прошло, Мирна была уверена, что все они думают об одном.
Это было убийство. Убитый был чужаком. А убийца?
И они, вероятно, пришли к одному выводу: вряд ли.
Мирна пыталась не думать об этом, но мысли ее все равно возвращались туда. Он взяла кусочек хлеба и принялась жевать. Он был теплый, мягкий, ароматный. Корочка хрустела.
— Бога ради, — сказала Клара, взмахивая ножом в сторону недоеденного ломтика в руке Мирны.
— Хочешь? — предложила ей кусочек Мирна.
Две женщины стояли у кухонного стола и ели свежий, теплый хлеб. Обычно в это время в воскресенье они ходили на ланч в бистро, но сегодня — когда там нашли мертвое тело и приезжала полиция — это было невозможным. Поэтому Клара, Питер и Мирна устроились рядом — в квартире Мирны на втором этаже. Внизу дверь в ее магазин была поставлена на сигнализацию на тот случай, если кто-то войдет. Впрочем, это была не совсем сигнализация — маленький колокольчик, который звонил, если дверь открывалась. Иногда Мирна спускалась на звон, иногда — нет. Почти все ее клиенты были местными жителями и знали, сколько денег нужно оставить у кассового аппарата. И потом, думала Мирна, если кому-то так нужна старая книга, что он готов ее украсть, то пусть крадет.
Мирну пробрала дрожь, и она посмотрела на окно — не открыто ли, не проникает ли через него прохладный, влажный воздух. Она увидела голые кирпичные стены, прочные балки и несколько больших окон с переплетом в небольшую клетку. Подошла проверить, но все они оказались закрыты, кроме одного, да и то было приоткрыто чуть-чуть, чтобы в комнату проникал свежий воздух.
Она пошла назад по дощатому сосновому полу, остановилась у пузатой дровяной печки в середине большой комнаты. Пламя в ней затухало. Мирна подняла круглую крышку, сунула внутрь полешко.
— Ты, наверное, бог знает что пережила, — сказала Клара, подойдя к подруге.
— Да уж. Смотрю — лежит там этот бедняга. Я поначалу даже и раны-то не увидела.
Клара и Мирна уселись на диван лицом к печке. Питер принес два стаканчика с виски и тихо ретировался в кухонную зону большой комнаты. Оттуда он видел их, слышал их разговор, но не мешал своим присутствием.
Две женщины, устроившиеся на диване, попивали виски и разговаривали потихоньку. По-домашнему. Питер позавидовал им. Он отвернулся и помешал в кастрюле яблочный суп с сыром чеддер.