Жестокие святые
Шрифт:
Моя мать смеется.
— До него было легче всего добраться. Я утопила его в ванне с кислотой.
Он смеряет ее разъяренным взглядом, за что получает еще один удар по голове. Затем моя мать протягивает руку Зевсу, и он делает движение, чтобы вложить нож ей в руку.
Не раздумывая больше ни о чем, я вскакиваю и выбегаю из комнаты, двигаясь так быстро, как только могу.
— Хватай ее! – кричит моя мать.
Мое сердце бешено колотится, когда я несусь вниз по лестнице. Зная, что люди моей матери снаружи,
Мои глаза дико мечутся по сторонам, ища оружие, которое я могла бы использовать, пока я борюсь с его хваткой, и тут раздается громкий взрыв в передней части дома.
— Gamo20! – бормочет Зевс по-гречески, вытаскивая меня из гостиной.
Раздается перестрелка, и воздух сотрясается от новых взрывов.
Люциан.
Сверху доносятся крики боли, и я пытаюсь ударить Зевса локтем или головой, как я делала с Данте, но ничего из того, что я делаю, не помогает. Меня швыряют в кабинет, я приземляюсь на четвереньки. Когда я поднимаю голову, меня тошнит от того, что я вижу.
Моя мать наносит удар ножом моему отцу в область паха. Он начинает биться в конвульсиях от шока, и это вызывает истерический смех у моей матери.
— Они приближаются, – кричит ей Зевс.
— Позволь им, – кричит она, выглядя совершенно безумной.
Зевс выходит из кабинета, и тогда остаемся только мы с мамой. Я вскакиваю на ноги и, зная, что либо я, либо она, бегу к ней. Врезаясь в ее тело, мы падаем на пол. У меня перехватывает дыхание, пряди волос прилипают к лицу, когда я пытаюсь дотянуться до пистолета.
Она сильно прижимается ко мне всем телом, переворачивая нас так, что она оказывается сверху. Я хватаю ее за руки, нож в ее правой руке и пистолет в левой, мои глаза мечутся между ними.
Наше напряженное дыхание смешивается с выстрелами снаружи. Мое сердце колотится сильнее, чем когда-либо.
Борись, Елена.
Ради Люциана.
Ради себя.
Я рычу и, собрав все силы, которые у меня есть, отпускаю ее правую руку и, подтягиваясь, хватаюсь за пистолет, пытаясь вырвать его из ее хватки.
Ее правая рука опускается, и она вонзает в меня нож. Затем раздается оглушительный хлопок, когда она нажимает на курок.
Глава 28
ЛЮЦИАН
(Десятью минутами ранее…)
Приближаясь к вилле Валентино, я приказываю в микрофон:
— Взрывайте ворота.
Секундой позже впереди раздается взрыв, когда ракета попадает в цель.
Слава Богу, у нас есть ракетные установки.
— Франко, ты останешься со мной.
— Всегда, –
Мы мгновенно загораемся, и на полпути к дому лопаются шины, из-за чего мы останавливаемся.
— Уходи! – Алексей отдает приказ, и мы двигаемся.
Когда я распахиваю дверь, мое сердце учащенно бьется. У меня только одна цель – добраться до Елены.
В ту секунду, когда я выхожу из машины, Франко пристраивается позади меня, и мы начинаем открывать ответный огонь, пробираясь сзади, чтобы достать гранаты.
Алексей и Дмитрий выходят с левой стороны машины, в то время как мои люди забегают на территорию виллы. Они обеспечивают нам прикрытие, пока мы с Франко вытаскиваем чеки и бросаем гранаты в ублюдков, стреляющих в нас.
Это сущий ад, огонь и смерть, когда мы начинаем двигаться вперед.
Пуля попадает мне в спину, заставляя пошатнуться, но я удерживаю равновесие, несмотря на боль, распространяющуюся по верхней части тела от удара в бронежилет.
Мои руки не опускаются, и я не прекращаю стрелять, убивая одного человека за другим.
Я – месть.
Я – ярость.
Я – гребаная смерть.
Я заряжаю еще одну обойму и вставляю ее в "Glock".
Затем мой взгляд падает на грека, выходящего из парадной двери.
Этот ублюдок.
Он открывает огонь, и я оказываю ему гребаную услугу в ответ, попадая сбоку в шею и низ живота. Он ныряет за колонну.
Издав рычание, я бегу к нему, пуская одну пулю за другой в колонну. Я перезаряжаю обойму в своем "Glock", пока Франко целится в грека, и, не успев прицелиться, получаю пулю в грудь, а затем ударяю рукоятью пистолета ему в лицо. Боль вибрирует в моей груди, пуля попала в бронежилет, но я не обращаю на это внимания и начинаю выбивать дерьмо из этого ублюдка.
Я вижу, как мой отец улыбался мне в последний раз. Его тело на этой холодной стальной плите. Его похороны.
Я продолжаю ударять рукояткой своего пистолета по его лицу, голове, любому гребаному куску плоти, который смогу найти. Безжалостно и ища только одного – смерти.
Мое дыхание – это рев. Моя кровь требует мести.
Из дома доносится выстрел, привлекающий мое внимание, и это дает греку долю секунды, чтобы ударить меня сбоку по шее. Удар на мгновение выбивает меня из колеи, и, желая добраться до Елены, я приставляю пистолет к его голове. Он хватает меня за предплечье, и наши силы сталкиваются – его воля к выживанию и моя воля покончить с ним.
Глубокое рычание вырывается из меня, когда я использую все, что у меня есть, приближая дуло "Glock" к его голове, а затем делаю выстрел.
Грек откидывается на землю, его глаза безжизненны. Меня переполняет огромное удовлетворение, но, не имея времени насладиться убийством, я вскакиваю и бегу в дом.
— Нет! – Я слышу крик Елены, ее голос наполнен тем же гневом, который пульсирует во мне. Это заставляет меня бежать вверх по лестнице, и когда я врываюсь в кабинет, все здравомыслие покидает мой разум.