Жестокий ангел
Шрифт:
И Крессида позволила ему эту фамильярность, совершенно естественно опершись на его крепкую руку. Этот короткий путь оказался истинным наслаждением. Они добрались до места, к сожалению, слишком быстро. Джуди перевернулась на спину, протирая глаза. На лице ее было недоумение и любопытство. Она явно не видела того, что произошло.
– Я… споткнулась, – объяснила Крессида, все еще чувствуя слабость от близости этого мужчины.
Он убрал руку с ее талии.
– Думаю, нога у вас еще поболит часок-другой, но не больше. – Он улыбнулся онемевшей Крессиде и дотронулся пальцами до ее подбородка. – Чао, – сказал он
Минуту подруги молчали. Глаза Джуди были похожи на блюдца.
– Кто это? – спросила она. – При ближайшем рассмотрении он более чем первоклассный мужик!
– Не знаю, – призналась Крессида.
– То есть как это не знаешь? – допытывалась Джуди.
– Не знаю и все, – несколько раздраженно ответила Крессида. – Никогда прежде я его не видела. Знаю только одно: он перевязал мне ногу. – Она посмотрела на мокрый носовой платок у себя на ступне.
– Но ты заметила, как он смотрел на тебя? Ты дала ему свой телефон?
– Он не просил, – сказала Крессида, тщетно пытаясь сделать вид, что ее возмутило предположение подруги, будто она могла бы дать свой телефон первому встречному. Потому что, честно говоря, она дала бы ему свой телефон… с удовольствием.
Джуди смотрела на удалявшуюся фигуру.
– Ну что же, пусть будет так. Лондон – большой город. Ты его никогда больше не увидишь.
Так же думала и Крессида после недели прокручивания разнообразных фантазий на тему: «А что, если?..»
Что, если он обедает там каждый день? Не будет ли это выглядеть слишком очевидным, если она придет туда? А собственно, почему? Скорее уж он должен считать, что она ходит сюда в это время перекусить. Теоретически все получалось хорошо, но испортившаяся погода и грозы, разражавшиеся одна за другой, не позволили Крессиде посетить парк еще раз.
А что, если он работает неподалеку от театральной школы, как и тысячи других людей? – с горечью думала она. Даже если он и работает где-то рядом, она же никогда не встречала его, хотя теперь, надеясь на встречу, она часто заглядывала в кафе, расположенные поблизости, на что уходила слишком большая часть ее скудной стипендии.
Она убрала красивый выстиранный и выглаженный носовой платок подальше в ящик для белья. Нет, решила Крессида, это была просто удивительная мимолетная встреча, о которой пора забыть, а ей самой нужно успокоиться и не думать о том, какое сильное впечатление произвел на нее этот мужчина, кем бы он ни был. Она уже давно не испытывала такого влечения. На вечеринках у нее не появлялось ни малейшего желания следовать примеру других девушек, которые время от времени удалялись со своими дружками, как правило, в спальню. Такое поведение Крессиды в последнее время вызывало недоумение, пожимание плечами, перешептывания.
Прошла неделя. Крессида если и не забыла об этом мужчине окончательно, то, по крайней мере, не думала о нем. Все свои силы она отдавала спектаклю, который они выпускали в конце семестра и где она играла Клеопатру.
Провели изматывающую репетицию, и Крессида, радуясь, что все позади, сидела в тесной гримерной, снимая с лица грим. Она пыталась решить: идти или нет на вечеринку, которую сегодня вечером устраивает ее преподаватель по технике речи. Удивительно, но ей не хотелось
«Ну, в самом деле, – размышляла она, расчесывая свои густые рыжие волосы, – все те же давно знакомые лица, все те же избитые шутки. Никто и не заметит ее отсутствия. Лучше подольше полежать в ванне, потом глоток чего-нибудь освежающего на окруженной зеленью террасе, и квартира в ее полном распоряжении».
Крессида решила пройти короткое расстояние до дома пешком. Был теплый вечер, лучи заходящего солнца золотили облака. Ей повезло, что в начале семестра она познакомилась и подружилась с Джуди, и она была страшно счастлива, когда та предложила ей жить вместе с нею, в одной квартире. Родители Джуди были богаты. Богаты, очень богаты, как весело признавалась в этом сама Джуди. Родители души не чаяли в своей единственной дочери. И вот – эта огромная квартира в престижном районе Лондона. Случись все иначе, и Крессида вместе со своей почтенного возраста тетушкой, ее единственной родственницей в Англии, жила бы в какой-нибудь жалкой маленькой квартирке, одному Богу известно где.
Смущало только то, что Джуди наотрез отказалась принимать какие-либо деньги за жилье.
– Мои родители уже заплатили за квартиру, – сказала она.
Чтобы хоть как-то расквитаться, Крессида покупала все новые вещи для квартиры. Каждый месяц в доме появлялись то новая ваза, то симпатичные декоративные тарелки, то яркие набивные подушки.
Крессида приняла ванну и накинула на себя легкий халат с рисунком в мягких зеленых тонах. Волосы ее высохли и лежали темными благоухающими волнами. И только она налила себе в стакан легкого вина, как раздался звонок в дверь.
Должно быть, Джуди, подумала Крессида. Верно, ей наскучило мероприятие и она решила вернуться домой. Крессида открыла дверь – и на пороге увидела мужчину из парка. Он молча смотрел на нее. На его лице не было никаких эмоций.
Она открыла рот, чтобы сказать все, что говорится в таких случаях. От «Что вы тут делаете?» до «Как вы узнали, где я живу?». Но ничего не произнесла. Она просто стояла, рассматривая незнакомца с таким же интересом, какой видела и в его глазах. В его изучающем взгляде были лукавство и насмешка. Одна его темная бровь изогнулась, и улыбка коснулась твердых губ.
– Ты знала, что я приду.
Крессида заглянула в темные бархатистые глаза и забыла обо всем на свете.
– Да, – кивнула она. Во рту у нее пересохло от сиюминутного признания правоты его слов. – Я знала.
Не говоря больше ни слова, он взял ее в свои объятия и начал целовать.
Лежа на кровати, Крессида вздохнула и отвернулась к стене. Она была так неопытна, молода и наивна. Тому, кто считает, что фраза «она была подобно глине в его руках» – преувеличение, достаточно было бы взглянуть на ее отношения со Стефано.
Она поднялась и пощупала свои волосы, покрытые толстым слоем лака. Взгляд ее упал на маленький будильник, стоявший на шатком столике возле кровати. Стрелки показывали восьмой час. Дэвид должен быть здесь в восемь, а она до сих пор в гриме. Если она не снимет его, Бог знает, что будет с ее кожей. В висках у нее стучало. Меньше всего ей хотелось сегодня выходить из дома, заставлять себя вести светские разговоры, даже с таким очаровательным мужчиной, как Дэвид. Нет, не сегодня, когда голова у нее идет кругом.